Черчилль

30 ноября 1939 года «ложная война» внезапно приняла новый оборот. Оцепенение и инертность статичной войны были нарушены начавшейся войной между Советским Союзом и Финляндией. Известие об этом прозвучало как гром среди ясного неба. Отныне Скандинавия, к вящему удовольствию Черчилля, оказалась в центре политических расчетов и стратегических планов. Между тем перед британскими и французскими руководителями сразу же встали два вопроса. Во-первых, как помочь Финляндии и одновременно воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы прекратить поставки шведского железа в Германию? Во-вторых, нужно ли предпринимать что-либо против Страны Советов?

Начнем со второго вопроса. Во Франции многие мечтали расправиться с Советским Союзом, заключившим союз с Германией и «подарившим» миру коммунизм. По ту сторону Ла-Манша уже стали придумывать планы один безумнее другого. Где только не намечались военные операции — от Печенги до Баку, иными словами, от Кольского полуострова до Кавказа. К счастью, в Лондоне не теряли головы. Британское правительство, начиная с Чемберлена и Галифакса и заканчивая Черчиллем, решительно воспротивилось идее начать военные действия против Советского Союза — Чемберлен и Галифакс потому, что не любили авантюры и рискованные предприятия, Черчилль — потому, что считал союз Германии и Советского Союза временным. Он не сомневался в том, что рано или поздно две «империи» вступят в конфликт друг с другом, следовательно, прежде всего нужно думать о будущем.

А вот в том, что касалось вывоза шведской руды в Германию, Черчилль, напротив, вновь попытался навязать правительству свой план минирования фарватера территориальных вод Норвегии в районе Нарвика. 18 декабря в меморандуме, представленном на обсуждение военному совету (а затем и Верховному совету стран-союзниц, который состоялся 19 декабря), Черчилль даже наметил высадку британских и французских войск. При этом он говорил, что гористый характер местности в районе высадки был на руку союзникам, ведь там не могли пройти танки вермахта. Богатое воображение и отчаянный оптимизм Черчилля взяли верх над его здравым смыслом, и в конце меморандума он сделал смелый вывод: «Мы много выиграем и ничего не потеряем от того, что вовлечем Норвегию и Швецию в войну»[235].

Отныне у всех на уме была мысль о высадке войск в Нарвике и установлении союзниками контроля над северными шахтами, а это означало ни много ни мало открытие Скандинавского фронта. Однако на пути осуществления этого плана возникли непреодолимые препятствия как военного, так и дипломатического характера. Прежде всего, возник вопрос: как получить согласие Швеции и Норвегии на нарушение их нейтралитета? После длительных проволочек и после того как 13 марта было подписано перемирие между Финляндией и Советским Союзом, решили ограничиться морской операцией, изначально предложенной Черчиллем, а именно минированием фарватера норвежских территориальных вод. Однако французская сторона упорно отказывалась принять план первого лорда. В конце концов, окончательное решение было принято в начале апреля 1940 года.

Но союзники не знали, что и немецкое командование с самого начала войны бросало жадные взоры на Скандинавию и даже разработало план военных действий в Северной Европе. В середине декабря 1939 года Гитлер поручил генеральному штабу подготовить операцию по захвату портов на норвежском побережье. А 1 марта 1940 года он отдал приказ номер 10/А об оккупации Дании и Норвегии, назначив операцию на 9 апреля. По признанию самого командующего немецким военно-морским флотом адмирала Редера, это был очень дерзкий план под названием «Везерубунг». «Эта операция, — писал адмирал в докладе фюреру, — противоречит всем законам морского сражения, поскольку для ее успешного завершения необходимо иметь преимущество над флотом противника, а на море господствуют англичане. Однако поскольку нападение будет внезапным, наши шансы сильно повышаются»[236].