Читаем Черчилль полностью

Черчилль, в свою очередь, не смог принять деятельного участия в этих бурных событиях. 17 октября у него случился приступ аппендицита и его срочно прооперировали. В те времена восстановительный период после операции по удалению аппендицита был очень долгим. Из больницы Уинстон вышел 1 ноября, а избирательную кампанию в своем округе Данди начал лишь 11 ноября, за четыре дня до выборов. Поскольку кандидат Черчилль отсутствовал, Клемми пожертвовала собой и решила провести агитационную работу без него. Ей помогал генерал Спирс, у которого был свой избирательный округ. Преодолевая враждебность и агрессивность обывателей, считавших Уинстона виновником войны, непредсказуемым и легкомысленным болтуном, Клемми мужественно пыталась защитить честь своего мужа, не боялась встречаться лицом к лицу с возбужденной толпой.

Когда Уинстон приехал в Данди, он был еще слишком слаб. Напрасно тратил он остатки своей энергии на пламенные речи, ничто не помогало. Все усилия пропали даром, встречное движение было слишком сильным. После голосования выяснилось, что соперники Уинстона ушли далеко вперед, — он потерпел обидное поражение. Однако когда его друг Т. Е. Лоуренс выразил ему свое разочарование, понося на чем свет стоит избирателей Данди, «этих мерзавцев и недоносков», проваливших своего депутата, сам Уинстон проявил истинное великодушие. «Если бы Вы знали, — писал он одному из своих бывших коллег по правительству, — в каких ужасающих условиях живут обитатели этого городка, Вы были бы к ним снисходительнее»[149]. А некоторое время спустя он шутливо подытожил свои неудачи: «В мгновение ока я остался без министерства, без депутатского кресла, без партии и без аппендицита»[150].

Тогда Черчилль решил переждать полосу неудач. Отпраздновав 30 ноября свое сорокавосьмилетие, он отправился на юг Франции, где решил провести полгода, занимаясь живописью и сочинительством на вилле «Золотая мечта» в прекрасных окрестностях Канн.

Глава четвертая

ПО ПУТИ ОШИБОК. 1922—1939

Одиночество актера, оставшегося без роли: 1922—1924

Черчилль тяжело переживал приключившееся с ним осенью 1922 года несчастье. В считанные дни от него все отвернулись, изгнали его с политической сиены. Он лишился своих избирателей, и впервые за двадцать два года для него не нашлось места в палате общин. Тем временем консерваторы, лейбористы и либералы, поддерживавшие Асквита, открыто поздравили друг друга с поражением злосчастного Черчилля.

Мы располагаем несколькими свидетельствами, согласно которым он в то время был как никогда мрачен и подавлен. Все грандиозные планы рухнули, и сам он не сомневался, что вот теперь-то «его карьера кончена навсегда»[151]. Слабым утешением Черчиллю служил орден Славы, пожалованный ему королем. Об этом перед Его величеством ходатайствовал Ллойд Джордж незадолго до своей отставки. Впрочем, забвение, в которое погрузился Черчилль, было не полным. Первый том «Мирового кризиса» вышел в апреле 1923 года, второй том — в октябре, снискав своему автору заслуженную похвалу и вызвав оживленную полемику. Тем не менее, те шесть месяцев, что Черчилль провел на Лазурном Берегу, были самыми тихими в его жизни.

Однако Черчилль переживал не только из-за того, что остался в стороне от государственных дел, в конце концов, политик должен быть готов к такого рода случайностям, тем более что фортуна всегда может вновь обратить к нему свое лицо. Именно это и случилось с нашим героем: осенью 1923 года он вернулся в политику. Пока же его больше всего печалило собственное бессилие. Он не смог внушить доверия, не смог убедить избирателей в своей правоте. Конечно же, никто не сомневался в его дарованиях, в его мужестве, в его порядочности. Он, бесспорно, был талантливым министром, оратором и писателем. Однако при этом Черчилль постоянно стремился выставить себя в выгодном свете, завладеть вниманием публики и тем самым испытывал терпение окружающих. К тому же его считали безответственным, лишенным здравого смысла человеком, склонным к крайностям, и он ничего не мог с этим поделать.

Рядом с ним все время приходилось быть начеку, поскольку никто не знал, куда в следующий момент занесет велеречивого оратора. Одним словом, отношения Черчилля с окружающими сводились к простой формуле: сила отторжения равна силе притяжения. Казалось, ему никогда не удастся преодолеть это препятствие. Ведь в политическом мире Британии основными правилами игры были прагматизм и умение найти компромисс. К тому же правительство рассчитывало хоть какое-то время пожить спокойно — теперь, когда голубь мира наконец вернулся в Европу. А потому зачинщик беспорядков, в любую минуту готовый подать сигнал к атаке, был непозволительной роскошью на скамье министров в Вестминстере.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза