Черчилль без лжи. За что его ненавидят

Мне вспоминается донесение одного из наших послов, присланное им за несколько дней до войны. В нем сообщались сведения, во многом раскрывавшие замысел гитлеровского командования, указывалось количество и наименование соединений немецких войск, подготовленных к нападению на СССР, установлен день вторжения. Казалось, это должно бы насторожить, вынудить еще раз более внимательно проанализировать имевшиеся сигналы, пересмотреть свое отношение к ним. Но во взглядах И.В. Сталина и сделанной им оценке обстановки ничего не изменилось.

Послом, приславшим тревожное донесение, был находившийся в Лондоне И.М. Майский. За несколько дней до 22 июня 1941 года британское правительство, основываясь на данных разведки, читавшей немецкие армейские шифры, составило сводку с указанием точной группировки вермахта на границе с СССР, где точно назывались номера соединений и указывалось на 22 июня как срок нападения. По решению Черчилля с этими данными был ознакомлен советский посол, тут же пославший донесение в Москву. Но Сталин Майскому не поверил. Вот что писал по этому поводу Ворошилову военный историк генерал-майор П.А. Жилин 2 декабря 1964 года: «Глубокоуважаемый Климент Ефремович! Будучи у Вас на даче года три тому назад вместе с главным редактором «Военно-исторического журнала» генерал-майором тов. Павленко Н.Г., Вы поделились с нами некоторыми воспоминаниями, относящимися к кануну и первым дням Великой Отечественной войны. Работая над изучением этого периода, я закончил рукопись «Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз». В ней я касаюсь, правда, очень кратко, как реагировал И.В. Стешин на поступавшие сообщения о готовящемся нападении Германии на СССР. Пользуясь записями, которые я сделал после беседы с Вами, в рукописи я привожу такую фразу: «В беседе с автором К.Е. Ворошилов, вспоминая последний предвоенный день, рассказывал: «Стешин до последнего дня не верил, что Гитлер нападет на нас. В субботу, 21 июня, после работы мы, члены Политбюро, собрались в приемной у Сталина. Он вышел из кабинета возбужденный и, опускаясь по лестнице, с раздражением говорил: «Опять наш посол в Англии информирует об упорно распространяемых слухах в Лондоне, будто бы со дня на день может вспыхнуть война между нами и Германией. Это все Черчилль мутит воду, а Майский панику разводит». В плане раскрытия конкретной обстановки последнего предвоенного дня Ваши воспоминания представляют несомненный интерес. Я прошу Вас разрешить их привести в моей рукописи в таком виде или в каком Вы сочтете возможным. С глубоким уважением и пожеланием Вам доброго здоровья. Генерал-майор П. Жилин». На этом письме Ворошилов оставил резолюцию: «Не помню. К.В.». А на конверте, в который было вложено письмо, написеш: «Обязательно ответить». Однако, как свидетельствует позднейшеш рукопись «Четыре дня на Западном фронте», написанная ворошиловским адъютантом генерешом ЛА. Щербаковым на основе собственного дневника, донесение Майского действительно поступило к Стешину, но не заставило его изменить общую оценку ситуации.

22 июня 1941 года, когда Гитлер уже напал на Советский Союз, Черчилль выступил с речью, где заявил о своей поддержке Москвы. Однако заметил при этом: «Нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма. Он лишен каких-либо принципов и основ, кроме ненавистного аппетита к расовому доминированию. Он изощрен во всех формах человеческой злобы, в эффективной жестокости и свирепой агрессии. За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое, с его преступлениями, безумствами и трагедиями, отступает. Я вижу русских солдат, стоящих на пороге своей родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен. Я вижу их охраняющими свои дома; их матери и жены молятся – о, да – потому что в такое время все молятся о сохранении своих любимых, о возвращении кормильца, покровителя и защитника… У нас лишь одна-единственная неизменная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Ничто не сможет отвратить нас от этого, ничто. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока с Божьей помощью не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига.

Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, – наши враги… Поэтому опасность, угрожающая России, – это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же, как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и дом, – это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара». Черчилль от имени правительства обещал оказать «России и русскому народу всю помощь, какую только возможно».