Черчилль без лжи. За что его ненавидят

Насчет последних 30 немецких дивизий, будто бы переброшенных Германией с запада на Восточный фронт, Сталин ошибался. На самом деле в августе и сентябре 1941 года во Франции и Бельгии вермахт располагал 36 пехотными дивизиями. В сентябре здесь была сформирована и одна танковая дивизия – 22-я взамен 2-й танковой, направленной на Восточный фронт для участия в генеральном наступлении на Москву. Не было в конце августа у Германии и ее союзников более 300 дивизий на советско-германском фронте. Вермахт и СС располагали здесь 156 дивизиями, которые были подкреплены 18 финскими, 3 итальянскими, 1 7 румынскими и 2 словацкими дивизиями и 5 румынскими, 3 венгерскими и 1 словацкой бригадой. В сумме получается не более 200,5 дивизии, если считать за 1 дивизию 2 бригады. В сентябре из Франции на восток была переброшена 1 пехотная и 1 танковая дивизии, еще 1 танковая дивизия прибыла из Германии. До 30 дивизий, о которых писал Сталин, было, как видим, очень далеко.

Майский в мемуарах ничего не сказал ни о подозрениях Сталина насчет намерений англичан обескровить Советский Союз, ни, главное, о страхе Верховного Главнокомандующего проиграть войну, если немедленно не будет открыт второй фронт. Иосиф Виссарионович действительно боялся такого исхода, ведь о возможности поражения он сообщал Майскому не для передачи британской стороне, а строго «между нами». В свете вышесказанного становится понятно, что именно посол предложил сделать Сталину, чтобы добиться максимальной помощи со стороны англичан.

Иван Михайлович утверждает в мемуарах: «В конце концов в голове у меня сложился определенный план. Я обратился к Сталину с просьбой направить Черчиллю… послание и в нем поставить два вопроса: об открытии второго фронта во Франции и о снабжении Красной Армии вооружением и военными материалами. Я предупредил Сталина, что по первому вопросу никаких практических результатов не будет, однако важно было все время напоминать англичанам о необходимости второго фронта. Зато по второму вопросу, судя по господствующим в Лондоне настроениям, есть шансы получить что-либо реальное».В своем послании Черчиллю от 3 сентября 1941 года Сталин утверждал: «Относительная стабилизация на фронте, которой удалось добиться недели три назад, в последние недели потерпела крушение вследствие переброски на Восточный фронт 30–34 немецких пехотных дивизий и громадного количества танков и самолетов, а также вследствие большой активности 20 финских и 26 румынских дивизий. Немцы считают опасность на Западе блефом и безнаказанно перебрасывают с Запада свои силы на Восток… В итоге мы потеряли больше половины Украины и, кроме того, враг оказался у ворот Ленинграда… Все это привело к ослаблению нашей обороноспособности и поставило Советский Союз перед смертельной угрозой». Единственный выход из этого опасного положения Иосиф Виссарионович видел в том, чтобы «создать уже в этом году второй фронт где-либо на Балканах или во Франции, могущий оттянуть с Восточного фронта 30–40 немецких дивизий, и одновременно обеспечить Советскому Союзу 30 тысяч тонн алюминия к началу октября с. г. и ежемесячную минимальную помощь в количестве 400 самолетов и 500 танков (малых и средних). Без этих двух видов помощи Советский Союз либо потерпит поражение, либо будет ослаблен до того, что потеряет надолго способность оказывать помощь своим союзникам своими активными действиями на фронте борьбы с гитлеризмом».То, что Сталин сообщал строго для сведения посла, Майский посоветовал официально довести до британского премьера, чтобы стимулировать того к быстрейшей отправке в СССР боевой техники и предметов снабжения. Иван Михайлович прекрасно понимал, что открыть второй фронт в Европе в ближайшее время англичане не в состоянии. Он свидетельствует: «5 сентября в 1 1 часов утра я уже находился в кабинете Идена… Здесь же за длинным столом сидели все три начальника штабов в сопровождении экспертов… Иден предоставил слово начальникам штабов, и каждый из них по своей специальности сделал весьма обстоятельные сообщения, смысл которых сводился к тому, что Англия в настоящее время не в состоянии открыть второй фронт во Франции или на Балканах. Я прослушал внимательно эти сообщения и затем сказал, что передам их содержание своему правительству… Я был лишен возможности как-либо проверить слова начальников штабов, а свои сомнения в правильности их выводов я не мог обосновать конкретными данными и фактами.

Зато в вопросах снабжения мои собеседники – как Иден, так и начальники штабов, – были куда более оптимистичны. Они полагали, что смогут удовлетворить всю заявку советского правительства, но с тем, что примерно половину этой заявки покроет Англия, а вторую половину – США… Выполнение своих поставок англичане обещали начать немедленно…»