Черчилль. Биография

Через два дня, по-прежнему глубоко озабоченный политическим будущим Польши, Черчилль вылетел из Лондона в Неаполь. Там ему доложили, что уставшие армии Александера застряли в Апеннинах и не могут ни единым солдатом участвовать в десанте на севере Адриатики. Проведя четыре часа в Неаполе, он отправился в Москву. В полдень 9 октября его самолет по ошибке приземлился не на том аэродроме, снова поднялся в воздух и сел в другом аэропорту, где его ждали Майский, Вышинский и воинский почетный караул. Черчилля отвезли на дачу Молотова, которую предоставили в его полное распоряжение. Вечером его отвезли в Москву.

В первой беседе со Сталиным он подтвердил данное в Тегеране согласие на установление западной границы России по линии Керзона. Черчилль пообещал «оказать давление» на поляков сделать то же самое. Затем разговор зашел о Южной Европе и Балканах. Черчилль сказал Сталину, что Британия имеет «особые интересы» в Греции, а в Румынии Россия «может иметь полную свободу действий». Кроме того, он сказал, что не хочет употреблять выражение «раздел сфер влияния», поскольку американцы «могут быть шокированы», но, так как они со Сталиным «понимают друг друга», он готов объяснить им это.

Затем Черчилль показал Сталину, как он выразился, «рискованный документ». В нем были обозначены «пропорциональные интересы» России и Британии в пяти странах. Черчилль предложил, чтобы в Румынии Россия имела 90 % влияния, Британия соответственно 10 %. В Греции он предложил 90 % влияния Британии (в согласии с США) и 10 % – России. Югославию и Венгрию предлагалось поделить пополам, в Болгарии 75 % отдать России и 25 % – «остальным».

Сталин изучил листок, после чего, как вспоминал потом Черчилль, «взял синий карандаш, поставил большую галочку и вернул. Затем наступила тишина. Листок с карандашной пометкой лежал посреди стола». Наконец Черчилль произнес: «Не может ли показаться несколько циничным, что мы так грубо решаем столь судьбоносные для миллионов людей вопросы? Давайте сожжем бумагу». – «Нет, сохраните ее», – возразил Сталин.

После этого дискуссия коснулась Турции. Черчилль сказал Сталину, что склоняется в пользу того, чтобы Россия имела свободный проход в Средиземное море через Дарданеллы для торговых и военных кораблей. Поскольку Россия имеет на это и право, и «моральные основания», он это поддерживает. Затем Черчилль попросил Сталина не поощрять участие греческих коммунистов в гражданской войне и не «разжигать», как он выразился, коммунизм в Италии. Сталин на это согласился. Говоря о Тольятти, с которым Черчилль встречался в августе в Риме, Сталин назвал его «мудрым человеком, не экстремистом, который не пойдет на авантюры в Италии».

Черчилль вернулся на предоставленную ему дачу в 3:10 утра. Он был в дороге и работал уже 60 часов, и спал только урывками в пути. «Я подала ему несколько документов, – вспоминала Мариан Холмс, которая ждала диктовки, – но он сказал, что устал и работать сейчас не может». Черчилль лег спать, а утром 10 октября, проснувшись, сразу начал диктовать, еще лежа в постели. Вскоре после полудня его снова повезли в Кремль, где Сталин дал в его честь обед, продолжавшийся четыре часа. В конце приема Черчилль заявил: «Я уезжаю в посольство за моей юной леди». Его отвезли в британское посольство, он попросил Элизабет Лейтон сесть к нему в машину. «Мы едем на дачу, – сказал он. – Думаю, я буду диктовать в темноте». Вдоль всей дороги, на протяжении 37 километров стояли вооруженные военные, которые отдавали честь проезжающей мимо машине.

Черчилль решил послать Сталину официальную записку по поводу судьбы Балкан. «Эти проценты, которые я предложил, – объяснял он, – не более чем способ, благодаря которому мы можем понять, насколько близки наши позиции, а затем решить, какие шаги приведут нас к полному взаимопониманию. Опубликованные, эти проценты могут показаться грубыми и даже бессердечными, но они могут представлять собой хорошее основание дальнейших переговоров. И если все пройдет благополучно, мы способны предотвратить несколько гражданских войн и большое кровопролитие в странах, о которых идет речь. Главный принцип, – пояснил Черчилль, – дать возможность каждой стране установить такую форму правления, какую желает ее народ. Никакая идеология не должна быть навязана ни одной малой стране. Пусть они сами определяют свою судьбу в предстоящие годы».

Гарриман, который присутствовал на переговорах как эмиссар Рузвельта и которому Черчилль показал письмо, сказал, что Рузвельт и государственный секретарь США Халл наверняка «не признают» это. В результате письмо не было отправлено, хотя в нем и утверждался принцип самоопределения. 11 октября Черчилль вспомнил, что из списка «процентовок» выпала Албания. Он предложил поделить ее поровну, как Югославию и Венгрию. Но Молотов настаивал на резком изменении процента влияния относительно Венгрии: от 50:50 до 80:20 в пользу России. Иден был с этим согласен.