Черчилль: Частная жизнь

Появление жениха вызвало приветственный возглас у собравшихся лондонцев, оглушительным ревом пролетевший по Парламентской площади и Уайтхоллу. Услышав крики толпы, Черчилль улыбнулся и быстрым шагом проследовал через ризницу в церковь. Пройдя мимо рядов, он поклонился родственникам невесты, пожал руку герцогине Мальборо и принялся ждать свою благоверную, явно опаздывающую к началу мероприятия. Биг Бен уже пробил два, а невесты все еще не было. Уинстон принялся нервно потирать руки, то хватаясь за часы, то растерянно оборачиваясь и смотря на вход: «Неужели Клементина и вправду передумала в самый последний момент и не приедет на церемонию?»

На самом же деле все было намного банальнее. Как потом выяснилось, Уинстон зря беспокоился. Считая, что особняк леди Бланч в Кенсингтоне слишком мал, чтобы собрать там гостей, а холостяцкая квартира Черчилля в доме номер 12 по Болтон-стрит совершенно не пригодна для свадебной церемонии, банкет решили провести в роскошном особняке на Портленд-плейс, который благородно предоставила молодой невесте ее тетка леди Сент-Хелье. За день до свадьбы Клемми переехала на Портленд-плейс, где и провела предпразничную ночь.

Проснувшись утром 12 сентября в непривычном для себя месте, Клементина испытала щемящее чувство тоски и одиночества. Как это ни банально звучит, но ей захотелось домой — по-человечески простое и по-житейски трудно осуществимое решение. В ночь перед свадьбой вся одежда Клемми была отправлена в мусор. У нее был лишь торжественный свадебный наряд, в котором путешествовать по лондонским улицам было невозможно. Оказавшись в тупиковой ситуации, Клементина обратилась за помощью к одной из горничных, которая согласилась одолжить ей свою одежду.

Клемми быстро надела новое платье, тихо проскользнула в заднюю дверь, села в автобус и отправилась в Кенсингтон. Нетрудно представить, как удивились родственники Клементины, когда увидели ее в странном наряде. Последовали расспросы, ответы и долгожданный завтрак, прошедший, как и следовало ожидать, в атмосфере всеобщего оживления, шуток и разговоров. По окончании трапезы Клементина поехала обратно на Портленд-плейс и только оттуда, облачившись в свадебное платье, отправилась на торжественную церемонию в церковь Святой Маргариты. [257] В пять минут третьего в сопровождении своего двадцатилетнего брата Уильяма она быстрым шагом вошла в церковь, вызвав вздох облегчения у ее благоверного и всех присутствующих.

На Клементине было сверкающее платье из белого атласа со струящейся белой фатой из нежного тюля, корона из флердоранжа и бриллиантовые серьги, подарок жениха. В руке она несла букет из лилий и мирты, а также молитвенник, перевязанный лайковой лентой.

Заиграл орган, исполняя свадебный марш Рихарда Вагнера из оперы «Лоэнгрин». Затем вступил хор, спев известный гимн «Веди нас, Отец Небесный», — и молодые медленным шагом подошли к алтарю, где их уже ждали епископ доктор Эдвардс и настоятель Манчестерского собора епископ доктор Уэллдон, бывший директор школы Хэрроу, где Уинстон провел свои юные годы. Также среди гостей, присутствующих в церкви, был и другой преподаватель Хэрроу, мистер Си Пи Эйч Майо, с которым Черчилль занимался математикой во время своего поступления в Сэндхерст.

Вступительную речь произнес епископ Уэллдон:

— Солнце освещает ваш сегодняшний союз. Позвольте мне напомнить, как много вы будете значить друг для друга в грядущие дни, в которых солнечные часы будут чередоваться с унынием и мраком. В жизни любого государственного деятеля наступают моменты, когда он всецело зависит от любви, понимания и глубочайшей симпатии своей жены. Благотворное влияние, которое оказывают жены на наших государственных мужей, это одна из ненаписанных глав английской истории. Пусть ваши жизни станут благословением друг для друга и для всего мира. [258]

В отличие от своего коллеги доктор Эдвардс выглядел не слишком убедительно. Его слабый голос едва долетал до четвертого ряда. Как вспоминал один из очевидцев, под монотонные причитания епископа «тоска овладела каждым из присутствующих». И вдруг всеобщее уныние прорезал резкий и громкий голос:

— Я, Уинстон Леонард, беру тебя, Клементину Огилви, себе в жены.

Первыми новобрачных поздравили министр финансов Ллойд Джордж, предполагаемый отец невесты Бертрам Митфорд, а также леди Рандольф и графиня Эйрли. Даже суфражистки, преследующие Черчилля по всей стране, объявили на день свадьбы перемирие, и некоторые из них лично присутствовали в церкви, чтобы поприветствовать молодоженов. Боясь, что церемония превратится в демонстрацию за предоставление женщинам избирательных прав, Уинстон заранее позаботился о безопасности, рассадив в разных частях церкви полицейских в штатском. Однако все обошлось. Ярые сторонницы прав женщин вели себя достойно, и если кто-то из них повышал голос, то только для того, чтобы вместе со всеми поздравить новобрачных.