Черчилль и древняя тайна «Заговора рептилий»

В пылу своей ненависти к «русским варварам» (это чувство Черчилль пронес через всю свою жизнь) британский премьер-министр к концу Второй мировой войны вновь считал главным врагом Советский Союз – обескровленный в затянувшейся битве с германским фашизмом. Более того, указывают историки, Черчилль пытался вместе с американцами заключить сепаратное – без участия СССР – перемирие с Германией. Реализация этого предложенного Черчиллем плана могла бы привести к войне между Англией, США и СССР. Черчилль, прекрасно отдавая себе в этом отчет, все же дал указание своим военным советникам подготовить план такой войны – под странным для плана названием «Немыслимое». То ли он таким образом делал реверанс перед вождем СССР, будучи уверенным, что о подготовке подобного плана обязательно станет известно Сталину, коего Черчилль панически боялся. То ли он просто «заигрался» в лидера, желавшего опередить по мощи того же Иосифа Виссарионовича.

Весной и в начале лета 1945 года существовала реальная опасность, что между победителями может вспыхнуть война. И причиной тому – неуемная энергия одного из ведущих деятелей коалиции, а именно – Уинстона Черчилля.

Черчилль признавался: «Еще до того, как кончилась война, и в то время, когда немцы сдавались сотнями тысяч, а наши улицы были заполнены ликующими толпами, я направил Бернарду Лоу Монтгомери телеграмму, предписывая тщательно собирать и складывать германское оружие, чтобы его легко можно было снова раздать германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжалось».

Виконт Монтгомери Аламейнский (1887–1976) – британский фельдмаршал (с 1944), был главнокомандующим сухопутными войсками союзников в Европе.

Вот и газета «The Daily Mail» в 2010 году разместила статью (вернее, отрывок из книги Макса Гастингса «Звездный час: Черчилль как лидер воюющей страны»), открывая прежде неизвестное историкам:

«Им было предложено исходить из того, что британское и американское общественное мнение полностью поддержит такие действия и что союзники смогут «рассчитывать на использование людских ресурсов и сохранившихся промышленных мощностей Германии». Другими словами, предполагалось мобилизовать побежденную Германию для войны на стороне Запада. Была озвучена даже ориентировочная дата будущего наступления – 1 июля 1945 г. <…>

И действительно, на Потсдамской конференции, получив конфиденциальную информацию об успешном испытании атомной бомбы в США, премьер-министр еще больше преисполнился решимости «приструнить» Сталина. Обращаясь к сэру Алану, он прорычал, упрямо выставив подбородок: «Можно будет сказать им: если вы настаиваете на том-то и том-то, мы в ответ в состоянии стереть с географической карты Москву, затем Сталинград, затем Киев и так далее».

…план операции, получившей название «Немыслимое», разрабатывался в строжайшей тайне. <…> Впрочем, для всех, кроме Кремля, черчиллевский план оставался государственной тайной более полувека, пока в 1998 г. Национальный архив не рассекретил связанные с ним документы. <…>

Военные приготовления к конфликту с Советским Союзом стали одним из важнейших элементов «холодной войны». И Черчилль благодаря своей уникальной дальновидности осознал неизбежность не только Второй мировой, но и этого нового конфликта». Такими словами автор заканчивает газетный материал. Хотя, на наш взгляд, следовало бы написать: Черчилль не только осознал «неизбежность», а именно развязал «холодную войну».

Из дневника председателя Комитета начальников штабов Алана Брука: «Конечно, вся эта идея (план «Немыслимое». – Авт.) – чистая фантазия, и шансов на успех у нас нет. Несомненно, что отныне Россия в Европе поистине всесильна… Такое ощущение, что Уинстон жаждет новой войны!»

Конечно, толстый Уинни хотел бы положить Россию на лопатки, и с удовольствием сделал бы это чужими руками, – если бы немцы так не устали за эту длинную войну и если бы он сам так панически не боялся товарища Сталина.