Черчилль и евреи

Являясь лидером оппозиции в британском парламенте, Черчилль с искренней симпатией следил за развитием Израиля. Он также внимательно отслеживал действия противников Израиля. Молодое государство, которому едва исполнилось три года, являлось предметом ненависти арабских соседей, из которых Египет был самым мощным и наиболее решительно настроенным на то, чтобы предпринять действия, способные повредить молодой и хрупкой экономике Израиля. 30 июля 1951 года Черчилль выступил в палате общин, указав на «слабость» лейбористского правительства, которая проявилась в том, что правительство Великобритании позволило Израилю страдать оттого, что Египет закрыл Суэцкий канал для прохода израильских судов. Он продолжал осуждать ближневосточную политику лейбористского правительства, заявив избирателям в Хаддлсфилде во время избирательной кампании 1951 года: «Удивительно, как они сумели в равной степени возбудить враждебность как израильтян, так и арабов. Это поистине образец того, как не следует поступать».

26 октября 1951 года Черчилль во второй раз стал премьер-министром. До 77-го дня рождения ему оставался всего месяц. Одним из первых полученных им писем стало послание от Х. Вейцмана, поздравившего его с возвращением к власти. «Большое спасибо вам за ваше письмо и добрые пожелания, – написал в ответ У. Черчилль. – Поразительная сила воли, которую Израиль проявляет в нынешние трудные времена, радует такого старого сиониста, как я. Я верю, что вы сможете наладить сотрудничество с Иорданией и с остальным мусульманским миром. В условиях истинного товарищества всем хватит всего. Желаю вам всего наилучшего, мой старый друг».

17 января 1952 года, во время своего официального визита в Вашингтон, Черчилль выступил перед американским конгрессом. «Начиная с момента принятия Декларации Бальфура, – сказал он, – я желал, чтобы евреи получили национальный очаг в Палестине, и я работал над этим. Я отдаю должное достижениям тех, кто основал Израиль, кто упорно защищал его и кто предоставил в нем убежище большому числу еврейских беженцев. Я надеюсь, что с их помощью израильтяне смогут превратить пустыню в сады; но если они хотят радоваться миру и процветанию, они должны обновить и сохранить дружеские отношения с арабским миром, без чего могут последовать всеобщие невзгоды и страдания».

29 апреля 1952 года во время торжественного заседания в Карнеги-холле дочь Черчилля Сара прочитала послание своего отца по случаю четвертой годовщины независимости Израиля. Это заседание было организовано Американским сионистским советом, объединявшим восемь сионистских организаций Соединенных Штатов. «Как сионист со времен Декларации Бальфура, – говорилось в послании Черчилля, – я с восхищением следил за храбрыми усилиями Израиля утвердить свою независимость и процветание. Пусть эта и будущие годовщины празднуются в обстановке растущей уверенности и доброй воли друзьями Израиля во всем мире».

Хаим Вейцман, который был старше Черчилля ровно на три дня, умер 9 ноября 1952 года. На следующий день, во время парламентских дебатов о Египте, Черчилль сказал: «Есть еще одна страна, которую я хотел бы упомянуть в этот момент. Те из нас, кто являлись сионистами со дня провозглашения Декларации Бальфура, знают, какую тяжелую потерю понес Израиль в связи со смертью своего президента Хаима Вейцмана. Это был человек, чья слава и преданность долгу были известны во всем свободном мире, сын которого был убит, сражаясь вместе с нами в прошедшей войне, человек, который привел свой народ в Землю обетованную, где было основано свободное и суверенное государство».

Черчилль также отдал дань уважения Х. Вейцману во время одного из своих первых появлений на телеэкране. Среди видевших его выступление по телевидению был Джеймс де Ротшильд, написавший ему: «Мой дорогой Уинстон – или, быть может, в этом случае я должен был выбрать обращение «Мой дорогой премьер-министр». Я только что прослушал и просмотрел ваше выступление по телевизору и чувствую, что должен написать вам, чтобы сказать, как я был очарован вашим видом и тем, что вы сказали».

Джеймс де Ротшильд добавил: «Я не видел вас около семи лет (не считая, кажется, одного заседания Жокей-клуба), а семь лет – значительный период в человеческой жизни. Но, дорогой мой Уинстон, вы не изменились: тот же голос, та же внешность, тот же огонь и та же холодная логика. Я был особенно тронут и хочу поблагодарить вас лично за то, что вы сказали о Х. Вейцмане. Это будет много значить для тысяч и десятков тысяч евреев, это будет много значить для множества их друзей, а может быть, и для тех, кому они нравятся меньше. Преданный вам Джимми».