Черчилль и евреи

Такое поведение Дугласа побудило британское правительство выдвинуть против него обвинение в совершении уголовного преступления. Поскольку обвинение исходило от правительства, а не было обычным иском, предъявленным частным лицом, его поддерживал Генеральный прокурор. Черчилль и Бальфур были вызваны в качестве свидетелей. Когда Черчилля прямо спросили: «Есть ли хоть тень правды в обвинениях против вас?» – он ответил: «Ни малейшей. От начала до конца все это чудовищная и злонамеренная фантазия».

Присяжным заседателям потребовалось лишь восемь минут для того, чтобы вынести свой вердикт. Дуглас был признан виновным и приговорен к шести месяцам тюрьмы. «Я не могу припомнить случая, чтобы какой-то общественный деятель так пострадал от оскорблений и неверных истолкований его поступков, как вы, – писал Черчиллю его бывший секретарь по адмиралтейству, когда вердикт суда стал известен. – Невозможно надеяться, что ваши враги прекратят свои нападки на ваши действия и на мотивы, которыми вы руководствуетесь, но, во всяком случае, эта чудовищная ложь не будет больше публично повторяться. Во многом именно из-за этих необоснованных нападок вы потеряли место в парламенте от округа Данди и потерпели затем поражение в Лестере».

Парламентская деятельность Черчилля прервалась почти на два года. В этот период видный представитель еврейской общины в Великобритании сэр Роберт Уэйли Коэн попросил его стать посредником на переговорах с британским правительством о слиянии двух его частных нефтяных компаний с Англо-Персидской нефтяной компанией, в которой держателем большинства акций являлось британское правительство. За десять лет до этого, в канун Первой мировой войны, именно Черчилль вел переговоры о приобретении правительством Англо-Персидской нефтяной компании с целью обеспечить бесперебойное снабжение нефтью военно-морского флота Великобритании, стремительно переходившего с потреблявших уголь паровых двигателей на дизельные.

Черчилль согласился представлять компании Коэна на переговорах с британским правительством. За свое посредничество он получил 5000 фунтов – сумму, эквивалентную годовой зарплате члена кабинета министров. Черчилль признавался своей жене, что когда он попытался узнать у своего бывшего личного секретаря в адмиралтействе сэра Джеймса Мастертон-Смита, допустимо ли ему выступать на таких переговорах в качестве посредника, то Мастертон-Смит «посоветовал ему быть крайне осторожным в этом вопросе по веским политическим причинам». Однако Черчилль, который недавно приобрел поместье Чартуэлл в графстве Кент, остро нуждался в деньгах для осуществления дорогостоящей перестройки своего нового дома. Поэтому он обратился по этому вопросу непосредственно к премьер-министру Стэнли Болдуину, попросив его не возражать против объединения компаний. При этом Черчилль не желал предавать огласке свое обращение к премьеру. Он писал Клементине: «Я проник в резиденцию премьера на Даунинг-стрит, войдя через основной вход Министерства финансов, чтобы избежать комментариев. Это очень позабавило Болдуина».

Однако все прошло гладко. «Мой разговор с премьером был весьма благоприятным, – сказал Черчилль Клементине. – Он полностью поддержал проект соглашения об объединении компаний исходя из представленных условий. Он говорил об этом так, что можно было вообще подумать, что я разговариваю не с ним, а с самим Коэном. Я уверен, что все получится». В своих воспоминаниях Черчилль написал, что на этой встрече Болдуин сказал ему, что «нынешнее положение и перспективы дальнейшего существования Англо-Персидской компании внушают ему беспокойство, поэтому он отнюдь не возражает против уменьшения доли правительства в компании. К тому же он в принципе выступает против участия британского правительства в нефтяном бизнесе, исходя из общеполитических и экономических соображений. В этой связи ему представляется целесообразной продажа принадлежащих правительству акций компании частным инвесторам, и он полагает, что сумма в двадцать миллионов была бы хорошей ценой, которую можно было бы выручить за эти акции».

Все это означало зеленый свет для планов слияния. «Я вник в эту проблему, тесно сотрудничая со всеми заинтересованными сторонами, – отмечал он, – и в конце августа я вновь побеседовал с премьер-министром. Я сказал ему, что вполне возможно разработать такую схему сделки, которая удовлетворит все выдвинутые им требования, и что если он в принципе одобрит это, то я мог бы поучаствовать в разработке такой схемы».