Черчилль и Гитлер

Конечно, на протяжении всей своей политической карьеры, начиная с 1917 г., Черчилль разделял неприязнь Гитлера к коммунистическому режиму, царящему в Советском Союзе. Даже в романе «Саврола», опубликованном за двадцать лет до русской революции, главным злодеем он сделал Карла Кройтце, социалиста. После 1918 г. Черчилль призывал к вооруженной борьбе с большевиками, и несколько самых обличительных его речей было направлено против Советов, в них он называл их «смертоносными гадами», «холодными, расчетливыми, беспощадными, неутомимыми», «низкими» и даже «отвратительными чудовищами». Однако ни одно из этих прошлых высказываний не могло убедить Черчилля отказаться от возможности объединиться с Советским Союзом после молниеносного вторжения Гитлера в СССР.

22 июня 1941 г. Черчилль сообщил британскому народу о начале операции «Барбаросса», сказав: «В 4 часа этим утром Гитлер напал на Россию. Все его обычные формальности вероломства были соблюдены со скрупулёзной точностью». Далее он заявил, что: «Любой человек или государство, борющиеся против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, марширующие с Гитлером – наши враги». Таким образом, он готовился подчинить свои идеологические предпочтения более великой цели. Накануне ночью он даже заметил своему личному секретарю Джоку Колвиллу: «Если Гитлер вторгнется в ад, я произнесу панегерик в честь дьявола»[83]. Черчилль был способен на компромиссы: сначала пойдя на уступки американцам, затем заключив союз со своим давним идеологическим врагом, Иосифом Сталиным. Эта готовность к компромиссам ради высшей цели является одним качеств настоящего лидера.

Если говорить о его попытках уломать американцев, то Черчилль однажды сказал Колвиллу: «Ни один любовник не изучал столь дотошно каждый каприз своей любовницы, как я прихоти президента Рузвельта». В 1941 г. готовилась к изданию новая редакция его книги «Мои великие современники», 1937 г., Черчилль включил в нее хвалебную статью о Рузвельте, написанную в 1934 г., в которой говорилось о его президентстве: «Несомненно Рузвельт войдет в число величайших людей, занимавших этот высокий пост. Его великодушное сострадание к обездоленным, пылкое желание найти самый короткий путь к социальной справедливости, ставят его в один ряд с величайшими филантропами. Его самообладание, сочетающееся в моменты кризиса с деятельной активностью, позволяют сравнивать его со знаменитыми людьми дела»[84]. Позднее в том же году, выступая в парламенте Канады, он так отозвался о Рузвельте: «Это великий человек, которому самой судьбой предназначено бороться за счастье людей».

Это отчаянное стремление улестить и очаровать Америку, и особенно ее лидера, подметил один из министров Рузвельта, Гарольд Икес, высказавшись в том духе, что Черчилль будет ублажать друга и личного представителя президента Рузвельта, Гарри Гопкинса, даже если у него будет бубонная чума[85]. Однако Черчилль был способен и на тонкую угрозу. Вот, что он писал Рузвельту в послании, переданном через американское посольство в Лондоне 15 июня 1940 г., в котором умолял Америку вмешаться прежде, чем Франция падет: