Черчилль-Мальборо. Гнездо шпионов

Один из путей доставки был определен в Ревеле (Таллин), где большевиками был учрежден «выносной пост» Чрезкомэкспорта и куда назначили «уполномоченного Совнаркома по валютным операциям» М. М. Литвинова, он же торгпред РСФСР в Эстонии (в подчинении наркомвнешторга Л. Б. Красина).

Еще недавно, в годы Гражданской войны в России, миллионер и большевик Красин вел переговоры с делегацией Высшего экономического совета Антанты, а также заключил соглашение о торговом обмене с лигой кооперативов Италии. В мае 1920-го прибыл в Лондон и вступил в переговоры с британским правительством. Активно способствовал признанию Советской России со стороны Великобритании и Франции. В 1920–1923 гг. полпред и торгпред в Великобритании.

В 1923 г. Красин стал первым наркомом внешней торговли СССР. С 1924 полпред во Франции, с 1925-го – вновь в Великобритании. Сторонник восстановления и развития торговых отношений со странами Антанты, использовал для этого свои связи в деловых кругах Запада. Новоиспеченный деятель, говоря энциклопедическим языком, считал необходимыми привлечение иностранных инвестиций в экономику Советской России (в первую очередь в форме концессий); предлагал создавать крупные тресты по добыче нефти и угля с участием иностранного капитала, соглашаясь на привлечение иностранных акционеров к управлению трестами.

Вторым браком Л. Б. Красин был женат на Тамаре Владимировне Миклашевской, художнице, работавшей в созданной писателем М. Горьким комиссии по сохранению художественных ценностей, а затем в системе внешней торговли. Однако вместо «сохранения» Горький, словно старьевщик, стаскивал домой все ценное барахлишко, которое только мог «утянуть». Впрочем, почти все сотрудники этой «комиссии» осуществляли весьма специфические задачи по оценке, продаже и подмене раритетов и ценностей. За подробностями заглянем в уже упоминаемую книгу В. Сироткина. Уверяю – экскурс не будет лишним для понимания образа основного героя нашего повествования и его разветвленного семейства.

Как мы помним, встреча Клэр Шеридан и ее большевистского любовника Каменева состоялась в Лондоне в 1920 году. Выделим же самые важные, на наш взгляд, места в цитируемом тексте.

«И как раз в 1920 г. было прорублено маленькое „окошечко на Запад“– через Эстонию и ее морской порт Ревель. Там еще в 1918 г. обосновался бывший казначей РСДРП Исидор Гуковский в качестве торгпреда РСФСР де-факто (в 1920 г. его сменит М. М. Литвинов), постоянно крутились Ганецкий с Козловским [1] – словом, вся большевистская „финансовая рать“.

Одновременно с начавшейся еще в 1918 г. в Ревеле мелкой торговлей с европейскими спекулянтами золотом, бриллиантами, художественными раритетами шел поиск более широких возможностей.

Дело в том, что еще в 1918 г. большевикам удалось нащупать слабинку в едином антибольшевистском фронте Антанты – добиться признания своего „посла“ („уполномоченного НКИД в Лондоне“) М. М. Литвинова де-факто (Литвинов имел в Англии во время войны статус политэмигранта и работал техническим секретарем директора дореволюционного Московского кооперативного народного банка).

Этому предшествовал дипломатический скандал. За антивоенную пропаганду англичане арестовали и посадили в тюрьму другого политэмигранта – Г. В. Чичерина. После октябрьского переворота большевики потребовали выпустить из тюрьмы своего соратника. Англичане отказались. Тогда по команде Ленина и Троцкого чекисты заблокировали британское посольство в Петрограде, фактически посадив престарелого посла лорда Джорджа Бьюкенена под „домашний арест“, не позволяя ему и персоналу посольства выехать на родину. Фактически предлагался обмен Чичерина на Бьюкенена. Напуганный террором большевиков посол Британии отправлял в Лондон панические депеши. В итоге обмен состоялся: 3 января 1918 г. Чичерина выпустили из тюрьмы и выслали из Англии. Как только он приехал в Петроград, большевики отпустили Бьюкенена и персонал посольства.

Литвинов стал „уполномоченным НКИД“ не случайно. Сначала англичане послали неофициальную дипломатическую миссию во главе со своим „уполномоченным“ Брюсом Локкартом, бывшим британским генконсулом в Москве.

Литвинов в Лондоне сразу стал „расширять окно“. Пользуясь своим полудипломатическим статусом (право посылки шифрограмм и дипкурьеров, получения диппочты), уполномоченный предпринял атаку на своего „двойника“– посла „временных“ в Лондоне кадета Константина Набокова (родного брата Владимира Набокова, отца знаменитого писателя-эмигранта). Литвинов добился лишения К. Д. Набокова средств дипломатической связи („временному“ посольству отключили даже телефоны), а затем на бланке „уполномоченного НКИД“ направил в „Банк оф Ингланд“ официальное письмо: требую лишить посольство Набокова и военно-закупочную миссию (военный атташат) права распоряжаться денежными суммами, направленными царским правительством в 1914–1917 гг. для закупок оружия, наложив на их счета арест.

И, к великому изумлению уполномоченного, банк такой арест наложил, правда, не дав и Литвинову права распоряжаться этими средствами (совсем как в случае с генералом Подтягиным в Японии в 1925 г.).

<…> И хотя в 1920 г. Литвинов сидел уже „уполномоченным Совнаркома“ в Ревеле, в Лондоне он оставил своих заместителей и всю дипсвязь. Во всяком случае, когда Л. Б. Красину из Лондона надо было 22 октября 1920 г. дать шифрограмму о срочной присылке оценщика алмазов с небольшой партией бриллиантов на продажу, он беспрепятственно послал шифровку в Москву.

Миссия Красина в Лондон в мае-ноябре 1920 г. до сих пор окрашена флером таинственности. Ясно, что он имел поручение расширить „эстонское окно“ до „торгового моста“ в Европу. Важнейшим результатом этой миссии стало подписание 16 марта 1921 г. там же, в Лондоне, и именно Красиным, англо-русского торгового соглашения – фактически первой бреши в „империалистическом окружении“.

Без скандалов удалось ему реализовать и бриллианты через присланную из Москвы „оценщицу“ Марию Цюнкевич. Миссия Красина по своему профессионализму разительно отличалась от аналогичной миссии Л. Б. Каменева в Лондон в январе 1918 г. Ленин поручает Каменеву почти те же задачи – нащупать через Англию пути примирения с Антантой (как раз в это время наступил угрожающий перерыв в брестских переговорах с Германией). Было у Каменева и золотишко. Но вся миссия этого „уполномоченного“ кончилась грандиозным скандалом: бриллианты он не продал, а пытался подкупить на них депутатов-лейбористов, контакты не установил и с позором был выслан из Англии. Вдобавок на обратном пути через Швецию и Финляндию попал в руки белофиннов, те упрятали его в тюрьму и только в августе 1918 г., через восемь месяцев после начала своей неудачной миссии, он вернулся в Москву, будучи обмененным на партию заложников-белофиннов.

<…> Красин согласился на очевидно „антикоминтерновскую“ статью в соглашении от 16 марта 1921 г.: Советская Россия берет на себя обязательство не вести революционную пропаганду в британской колонии Индии, а также в Афганистане и Персии (Иране). Особенно симптоматичным было отмежевание Красина от „Красной Персии“, где в 1920–1921 гг. была уже создана на севере Ирана в портовом каспийском городе Энзели (Пехлеви) первая „азиатская советская республика“ во главе с авантюристом Яковом Блюмкиным. <…> Демарш Красина привел к тому, что к концу 1921 г. Москва отозвала свои „добровольческие“ части из Северного Ирана, и войска шаха быстро ликвидировали остатки „красных персов“. В обмен на Персию Красин добился снятия „золотой блокады“ в Англии (и, по английскому образцу, в США), что позволило ему отныне свободно торговать на Лондонской бирже золотом и бриллиантами не нелегально и не по бросовым (на 30–40 % дешевле), а по мировым ценам».