Черчилль-Мальборо. Гнездо шпионов

Ровно в семь часов утра ежедневно к этому, на вид тоже довольно невзрачному дому, теперь окруженному колючей проволокой и мешками с песком, подъезжает в открытом автомобиле невысокий, грузный рыжебровый человек с необыкновенно выразительным лицом, с глубоко засевшими блещущими умом глазами, с резко обозначенными скулами и морщинами. Это Уинстон Черчилль. Я видел его несколько раз в жизни. Если вглядеться в его лицо, особенно в глаза, то забыть их невозможно.

В Англии тщательно скрывают, где он проводит ночи: это военная тайна. „Интеллидженс сервис“ имел сведения, что немцы чрезвычайно ею интересуются. Впору дневных налетов на Лондон германские летчики специально метили в дом на Даунинг-стрит. Это естественно: жизнь этого человека по ценности для его страны равна многим дивизиям.

Выйдя из автомобиля, первый министр тотчас спускается в подземное помещение. Там в подвале исторического дома для него устроена комната – не то кабинет, не то спальня – с письменным столом, с телефонами, с пишущими машинами и с кроватью. Он раздевается и ложится в кровать, где принимается за работу: читает полученные за ночь телеграммы, выдержки из газет, затем диктует разные предписания, ответы на запросы, резолюции по докладам. В кровати же он завтракает – „an enormous breakfast“ – говорит близкий к нему человек. В 11 часов утра он снова одевается и поднимается наверх в ту комнату, которая в нормальное время служит рабочим кабинетом для первых министров.

Ему предписано врачами оставаться возможно больше в лежачем положении. Этот человек, который может считаться чудом энергии и силы воли, физически слаб и непрочен. У него пошаливает сердце и не в слишком хорошем состоянии легкие. <…>

После завтрака премьер спит около часа, затем возвращается в кабинет и принимает посетителей. Затем, если необходимо, отправляется в парламент или к королю. Обедает он в своей частной квартире во втором этаже. Я видел дом на Даунинг-стрит только снаружи, но мне попадались фотографии главных салонов дома (в нем всего 68 комнат). Они убраны превосходно: портреты работы Рейнолдса и Гейнсборо, старая дорогая мебель, гобелены. <…> Вечером, после обеда, в связи с наступлением часа ночных воздушных налетов, Черчилль опять спускается в подвальную комнату и там работает всегда до полуночи, а иногда до трех часов ночи. На письменном столе у него стоят три телефона разных цветов. За работой он напевает единственную песенку, которую знает: „Run, rabbit, run!“ – это если Черчилль в хорошем настроении духа.

В хорошем настроении духа он бывает гораздо чаще, чем в дурном. Все знающие его люди говорят об его веселом оптимистическом характере».

А вот еще одно показательное описание, характеризующее британского премьер-министра. Правда, взят этот пример не из вышеупомянутого очерка.

4 августа 1942 года Уинстон Черчилль прилетает в Каир. Обстановка напряженная: войска Роммеля подошли к Эль-Аламейну, что всего в 130 километрах от столицы Египта. На повестке дня у британского премьера два вопроса: смена военного командования в Северной Африке и поднятие боевого духа солдат. Тогда вместо генерала Клода Окинлека командующим 8-й армией был назначен генерал Бернард Монтгомери. После посещения позиций восьмой армии, которую лично инспектировал Черчилль, полковник Питер Данфи предложил премьер-министру:

– Сэр, не желаете чашечку чаю?

На что тот пренебрежительно ответил:

– Молодой человек, я еще давно взял за правило – ни когда не пить безалкогольные напитки между приемами пищи. Так что лучше налейте мне большой бокал виски с содовой.

Впрочем, известно, что кроме виски Черчилль уважал и другие крепкие напитки. Этот великий пьянчужка ежедневно выпивал по бутылке 50-градусного армянского коньяка «Двин», десятилетиями присылаемого ему из СССР от имени товарища Сталина. Как выражается нынешняя молодежь: на халяву… то есть бесплатно.

Глава 24 «НЕМЫСЛИМОЕ»: ЖЕЛАЕМ СТЕРЕТЬ С КАРТЫ МОСКВУ, СТАЛИНГРАД И КИЕВ…

Не за армянский ли коньяк еще в самом начале войны Германии с СССР британский премьер Черчилль пообещал: «Мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем»? Его тогда поддержал и президент США Ф. Д. Рузвельт. Вскоре к северным берегам СССР потянулись десятки судов с вооружением; первый караван союзников под кодовым названием «Дервиш» прибыл в Архангельск 31 июля 1941 года.