Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Сталин произвел эффект, внеся эту проблему на рассмотрение в Ялте. Пока был задан только один вопрос: что предлагает тройка теперь? Черчилль сказал, что британское правительство в принципе по-прежнему склонно поддерживать разделение. Он лично считает. что изоляция Восточной Пруссии и ее ослабление устранят главное зло и что государство Южной Германии и, вероятно, правительство в Вене смогут обозначить линию главного разделения. Но он был озадачен и напуган многочисленными глубинными проблемами, которые предстояло обсудить до принятия какого-либо окончательного решения. Разумеется, такой вопрос нельзя было полноценно обсудить за те немногие дни, которые им осталось вместе провести в Ялте; на кон была поставлена судьба восьмидесяти миллионов человек, а это требовало более чем восьмидесяти минут обсуждения. Кроме того, сказал он, похоже, нет никакой необходимости решать вопрос прямо здесь и сейчас, лучше подождать, когда Германия будет оккупирована, а уже потом принимать решение.

Рузвельт, намеренно или нет, начал с расплывчатых фраз. Казалось, он был склонен согласиться с мнением Черчилля, что с решением можно подождать до тех пор, пока не будет ясно фактическое положение Европы в конце войны. Некоторые моменты в его замечаниях заставляют думать, что он действительно считал правильным подождать, пока ответы на вопросы, разделять Германию до режима оккупации или во время него или не разделять вовсе, а если разделять, то как, решатся сами собой. Но он высказал свое личное мнение, что хорошо бы разделить Германию на пять или семь частей. чтобы исключить возможность нового нарушения мира в Европе.

Сталин искал решения здесь и сейчас. Присоединяясь к последнему замечанию Рузвельта, он открыто заявил, что они все трое в основном придерживаются одного мнения. Поэтому он предложил записать в соглашении, что Германия должна быть разделена, и дать указание министрам иностранных дел отработать его в деталях. Далее он предложил, чтобы предотвратить сопротивление немцев такому решению, добавить статью в условия капитуляции, подтверждающую это намерение. Но, делая это, он, похоже, считал, что капитулировать обязан немецкий народ. Хотя Черчилль возражал. что в этом нет необходимости, поскольку условия капитуляции дадут союзникам неограниченную власть и силу, это было записано.

Главы государств быстро согласились со следующей поправкой к статье 12 по механизму капитуляции: «Соединенное Королевство, Соединенные Штаты Америки и Союз Советских Социалистических Республик будут обладать верховной властью в Германии. Осуществляя эту власть, они предпримут те шаги, включая полное разоружение, демилитаризацию и разделение Германии, которые сочтут необходимыми для обеспечения будущего мира и безопасности».

Но попытки определить, как изложить процедуру разделения. потерялись в запутанности предмета. Поэтому эта работа была поручена комитету, состоящему из Идена, как председателя, и послов Уинанта и Гусева. Этой группе предстояло обсудить желательность ввода в ее состав французского представителя.

Если Сталин в своем страстном желании разделить Германию или Черчилль в своих колебаниях по этому вопросу и подразумевали влияние такого решения на режим власти, то есть прикидывали, в каких сферах будут преобладать коммунисты, а в каких – западные демократии, они этого не сказали. Да и Рузвельт не высказывал таких широкомасштабных соображений.

Расставшись в Ялте, лидеры трех государств чувствовали, что они сделали все необходимое для того, чтобы определить, как нужно поступить с Германией в период капитуляции и последующего контроля. Сталину, конечно, хотелось, чтобы русские обосновались в этой стране глубже и надолго. Но Черчилль не мог этого допустить. Он не считал, что программу на неизвестное будущее обеспечит холодная и твердая решительность. Прежде чем началась конференция, он объяснил Идену почему. Приведем его слова в точности: «Ошибочно записывать на маленьких листках бумаги. каковы будут многочисленные эмоции оскорбленного и дрожащего мира или сразу после окончания борьбы, или когда за жарой последует неизбежный холод. Эти ужасающие приливы чувств господствуют над умами большинства людей, и независимые фигуры имеют тенденцию становиться не только одинокими, но и бесполезными. Решение этих светских вопросов гарантировано нам только шаг за шагом или, в крайнем случае, с опережением на шаг-другой. Поэтому разумнее всего отложить принятие решения как можно на более долгое время, до тех пор пока не станут очевидными все факты и силы, которые можно задействовать».

Рузвельт колебался между противоположными позициями. Он говорил так, словно хотел быть беспощадным по отношению к Германии до тех пор, пока нужно будет поддерживать ее сдержанной. если не смиренной. Но из его ответов создается впечатление, что он устал от груза этой проблемы и не был уверен, захочет ли американский народ принять на себя постоянную ответственность и терпеть бесконечные расходы на длительный контроль над Германией.