Черчилль. Верный пес Британской короны

"Возможность революции в СССР и политического краха нынешнего режима" в плане "Немыслимое" даже не рассматривалась, так же как и возможность продвижения союзных армий дальше Польши. Планировщики прямо признавали: "В 1942 г. немцы дошли до рубежей Москвы. Волга и Кавказа, но методы эвакуации заводов в сочетании с развертыванием новых ресурсов и помощью союзников позволили СССР продолжить боевые действия. Фактически невозможно говорить о пределе продвижения союзников в глубь России, при котором дальнейшее сопротивление станет невозможным". Помимо всего прочего, с прекращением ленд-лиза советская промышленность не смогла бы долго питать войска всем необходимым, а на освоение германских трофеев требовалось время.

Союзники переоценивали реальную мощь Красной армии и способность СССР к продолжению тотальной войны. И они, во всяком случае, не собирались оккупировать территорию СССР и устанавливать там другую власть, понимая чрезвычайную затратность этого проекта. Сталин же, сознавая, что ресурсов для длительной войны у него уже нет, а сокрушить союзников одним ударом не удастся, вовсе не собирался в 1945 году вторгаться в Западную Европу. Но окончательно страхи Черчилля и других западных лидеров прекратились только после того, как в июле 45-го в США была испытана атомная бомба. Черчилль, можно сказать, был одним из ее отцов, инициировав в 1940 году британский ядерный проект и заключив в том же году соглашение с США о сотрудничестве в этой сфере. А в 1942 году, осознав, что у Англии недостаточно ресурсов для создания атомной бомбы, санкционировал передачу американцам британских наработок по ядерному оружию и переезд ученых в США.

23 мая Гопкинс отправился на переговоры со Сталиным. Он пытался возродить дух сотрудничества с Советским Союзом и считал, что, если позволить Черчиллю навязать свою волю, отношения могут еще больше ожесточиться из-за вызывающих мер, на которых настаивал Черчилль. В дневнике военно-морского министра Форрестола есть запись после беседы с Гопкинсом, в которой тот объяснил свою задачу в Москве: "Гарри сказал, что он скептически относится к Черчиллю, особенно в том, что касается англо-американо-русских отношений; что, по его мнению, для нас жизненно важно не объединяться с Великобританией в блок против России и не стать орудием для проведения Англией ее политики в Европе".

В 20-х числах мая Черчилль встретился со специальным посланником Трумэна Джозефом Дэвисом, бывшим послом в СССР. В докладе, представленном по возвращении домой. Дэвис писал, что он объяснил Черчиллю желание Трумэна рассеять подозрение Советского Союза, что Британия и Соединенные Штаты вместе с Объединенными Нациями "плетут интриги" против него; это подозрение и в самом деле неоправданно, и его следует рассеять; для этого требуется уверенность в доброй воле и надежности всех сторон, которая может быть достигнута только в ходе откровенных дискуссий и благодаря возможности узнать и оценить друг друга. Не зная лично своих союзников, президент оказался в невыгодном положении по сравнению с премьер-министром и Сталиным. Черчилль и Иден часто имели дружеские беседы с маршалом Сталиным и министром Молотовым. "Поэтому, ввиду ответственности предстоящей встречи, президент решил познакомиться с советским лидером и предоставить такую возможность ему… Президент хочет встретиться с маршалом незамедлительно, до запланированной встречи. Он уверен, что премьер-министр оценит разумность его позиции… Я откровенно сказал, что, слушая, как он [Черчилль] столь яростно выступает против угрозы советского господства и распространения коммунизма в Европе и проявляет явное недоверие к честным намерениям Советского Союза, стремящегося к лидерству, невольно задаешься вопросом: не хочет ли премьер-министр заявить всему миру, что он и Британия совершили ошибку, не поддержав Гитлера? Насколько я его понял, он сейчас выражает доктрину, которую провозглашали Гитлер и Геббельс все последние четыре года, стараясь нарушить единство союзников. Теперь он утверждает точно то же самое, что утверждали они, и делает те же выводы".

21 мая Черчилль снова написал президенту, что, по его мнению, необходима встреча всех троих в ближайшее время, и попросил: "Не могли бы Вы подсказать удобную дату и место для того, чтобы мы могли предъявить некоторые требования Сталину? Боюсь, он будет пытаться выиграть время, чтобы остаться властвовать в Европе, когда наши силы иссякнут…"

Однако Трумэн, в отличие от Черчилля, еще надеялся на какое-то сотрудничество со Сталиным в устройстве послевоенной Европы и мира. Разочарование у него наступило чуть позже — к началу 1946 года, когда у него уже не было сомнений, что американские войска необходимо оставить в Европе.