Черчилль. Время – плохой союзник

Правда, перед этим мировая история чуть было не пошла по другому пути – восемнадцатилетний Уинстон играл в догонялки с братом и кузеном, свалился с моста, получил многочисленные травмы, разрыв почки и вообще лишь чудом остался жив. Зато, выздоравливая, он почти все свободное время тратил на наблюдения за предвыборной борьбой, в которой участвовал его отец. Ходил в палату общин и слушал дебаты, присутствовал на всех обедах, когда в их доме собирались соратники лорда Рэндольфа по партии, и возможно именно тогда почувствовал вкус к политике. Но пока впереди у него была армия.

Меня определили кадетом в кавалерию. Желающих попасть в пехоту всегда больше, потому что служить в кавалерии гораздо накладнее. Соответственно тем, кто оказался в хвосте списка, предлагали соглашаться на кавалерию. Я был в восторге, что сдал экзамен, и ликовал, что буду служить верхом на лошади. Я уже на опыте убедился в преимуществах верховой езды перед пешим ходом. Какая прелесть – иметь лошадь! И кавалерийская форма пригляднее пехотной. В приподнятом настроении я написал отцу. К моему удивлению, у него на сей счет было совершенно иное мнение. Он посчитал позором, что я не прошел в пехоту. Он рассчитывал, что я поступлю в знаменитый – из четырех батальонов – 60-й стрелковый полк, у которого форма хоть и черная, но с красными нашивками на обшлагах и воротнике…

Похоже, он уже писал герцогу Кембриджскому, шефу 60-го полка, ходатайствуя о моем зачислении под его начало, и получил благоприятный ответ. Теперь все эти планы расстроились, и расстроились самым неприятным и разорительным образом.

В общем, он был крайне недоволен, и в надлежащий срок я получил длинное и сердитое письмо, выражавшее мрачное неверие в мою способность к обучению, демонстративное равнодушие к успеху на экзамене, каковой, он полагал, я еле-еле осилил, и тревогу, что мне грозит опасность сделаться «социальной пустышкой». Меня огорчил и напугал этот отзыв, и я поспешил дать обещание исправиться. Все равно – я радовался, что поступил в Сандхерст, что стану настоящим живым кавалерийским офицером уже через каких-нибудь восемнадцать месяцев.

Уинстон Черчилль «Мои ранние годы. 1874–1904»

Королевский кавалерист

В Сэндхерсте Уинстон проучился с сентября 1893 года по декабрь 1894-го, и этот период оставил у него намного больше положительных воспоминаний, чем все школьные годы. «Если в школе я был одиночкой, – писал он впоследствии, – то в Сандхерсте обзавелся кучей друзей, трое-четверо из коих здравствуют по сей день. Остальные ушли из жизни. Многих друзей и просто ротных товарищей унесла Англо-бурская война, почти всех остальных прикончила Мировая. Немногим уцелевшим вражеские пули порвали бедро, грудь, лицо. Привет им всем».

Порядки в Сэндхерсте были строгие – подъем в шесть утра и до четырех дня уроки по картографии, тактике, фортификации, военной администрации, полковому счетоводству, освоению стрелкового и артиллерийского вооружения, юриспруденции, а так же физкультура, стрельба, копание окопов, строевая подготовка и верховая езда. Вечером у курсантов было свободное время и, наконец, в одиннадцать часов отбой.

При этом учеба на кавалериста и правда обходилась гораздо дороже, нежели на пехотинца, так что лорд Рэндольф сетовал не зря. Помимо мундира и оружия курсанты должны были содержать за свой счет грума, двух строевых лошадей, одну-двух охотничьих лошадей, а также обязательный набор лошадей для игры в поло.

Здоровья Уинстон всегда был достаточно слабого, поэтому учеба и такой жесткий режим давались ему нелегко. Борясь с усталостью и нервным напряжением, он начал курить и понемногу пристрастился к спиртному, впрочем, в меру, не больше других. Зато ему нравились изучаемые дисциплины, нравилось и то, что в отличие от школы, в Сэндхерсте учат не мертвым языкам, а современным практическим дисциплинам. Ну, а поскольку, как уже говорилось, он всегда легко изучал то, к чему у него лежала душа, можно не удивляться тому, что поступил он туда с самым низшим баллом, а на выпускных экзаменах был уже в двадцатке лучших.