Чердаклы

Павлов спускается с трибуны, видит перед собой на поле стадиона толпу каких-то существ, передвигающихся на колесах. Они темные, страшные, непонятные. Они все разом трогают с места и начинают двигаться к нему. Впереди огромный желтый жук, толкающий перед собой шар, скатанный из навоза. Жук приближается, он уже совсем близко. Никого из своих рядом нет. Ау! Миша останавливается, секунду стоит, словно вспоминая что-то важное, затем решительно возвращается вверх по деревянным ступенькам – назад, на трибуну.

– А вообще, – он поднимает руку, требуя внимания, – возвращайтесь в свои фавелы и сидите там тихо, пока я вас бульдозегами не гаскатал! Так?

– Та-а-а-ак! – ревет радостно стадион. А Мосолапов открывает глаза, хватает микрофон и начинает петь: юность знает пути и дороги… И снова задремывает.

Павлову неприятны все эти лица. Он не верит здесь никому. Ему кажется, какой-то злой умысел таится в этой толпе. Ему кажется, они его не любят и лишь делают восторженный вид, прикидываются. В этой массе он чувствует чужое. Они только и мечтают выйти из состава… В голове его тревожными гудками выскакивает: сепаратисты, а потом – тарелки!

Помощник протягивает дурочку – звонит Гучков. Миша, пора! – говорит Старик. Да-да-да, отвечает Павлов, не совсем понимая, что имеет в виду Старик, но поскольку думает в данный момент о пещере, то полагает, Гучков ведет речь о переходе к основной части эксперимента. Значит, того замурованного жлоба из пещеры пора выкидывать и самому занимать рабочее место. Но такая перспектива кажется ему неинтересной, неактуальной, не первоочередной, есть вещи поважнее! Тарелки! Это самое горячая тема сегодня! Завтра он едет на ЦСКБ, а потом на аэродром, он уже распорядился. Тарелки – это реально! А что такое пещера?! Вряд ли сам Старик до конца понимает.

Павлов ищет глазами Фридриха, собираясь пустить его перед собой вниз по ступенькам, снова видит толстяка в инвалидной коляске. Эти штиблеты. Массивный золотой перстень на пальце. Как-то все несолидно. По словам губернатора, этот толстяк имеет тут колоссальное влияние на людей, и Миша посчитал нужным сказать толстяку пару приветливых слов перед митингом, после чего толстяк буквально вцепился ему в рукав, выкладывая информацию чрезвычайной важности: над Жигулями участились полеты НЛО, заявил он, есть точные факты, документы, подлинные фото и видео, он готов хоть сейчас показать. Павлову это не понравилось, это его напрягло, вся эта болтовня о пришельцах его раздражала, но все-таки было в этом что-то реальное, и это как раз больше всего вызывало беспокойство. Он нахмурился, собираясь отделаться от толстяка предельно холодной фразой, но тут его буквально прошибло: какие к черту пришельцы! Он улыбнулся, но ничего не сказал толстяку – это ведь наши собственные тарелки… над родными просторами… Сразу отпустило, он добродушно похлопал толстяка по плечу и пообещал найти время для более плотного общения.

И тут новая неожиданность – это что еще за иллюзион? – за трибунами стадиона, вровень с осветительными вышками стоит нелепо разряженная огромная тетка и со страшной улыбкой на лице смотрит на него – Мишу Павлова. Челюсть у него непроизвольно отваливается. Он ищет глазами губернатора, собираясь выразить недовольство дикими фокусами, видит только дремлющего в коляске Тимура Мосолапова, и тут ему под ноги сверху падает темный, тяжелый предмет; он шарахается в сторону, уступая дорогу метнувшемуся к страшному предмету охраннику. В суете и бестолковщине проходят еще несколько секунд, затем он видит в руках охранника ботинок, рваный ботинок от фабрики «Скороход».

Проклятые сепаратисты! Появляется губернатор, старый, седой и совершенно беспомощный, становится рядом с Павловым и задирает голову вверх. Павлов, все еще не закрывая рта, тоже поднимает голову – над ними плотной гирляндой летят пузыри, но это не резиновые шарики, разноцветные, надувные, как это обычно бывает, а большие прозрачные мыльные пузыри; их становится все больше и больше, они закрывают небо, переливаясь всеми цветами радуги в лучах прожекторов (и хотя еще совсем не темно, лучи бьют как раз в то место, где на помосте в окружении охранников, чиновников и прочих важных людей стоит Павлов).