Череда снов

Я в изнеможении побрел к домику, я не чувствовал того отчаяния, какого можно было ожидать, я был почти равнодушен. Сейчас мне необходимо было войти в дом, где ждала меня мать, я ведь, кажется, слышал уже ее голос? И, по-моему, видел ее лицо? Ступени вели наверх, головокружительные ступени, крутые, и скользкие, и никаких перил, каждая ступенька - гора, вершина, ледник. Наверняка уже слишком поздно - ее, наверное, уже нет, а может быть, она уже умерла? И что же, не суждено мне больше услышать, как она зовет меня? Молча сражался я с этим ступенчатым горным хребтом, падал, терял силы, в ярости и слезах карабкался наверх и прижимался к склону, упирался непослушными руками и подгибающимися коленями - и вот я уже наверху, у ворот, а ступеньки снова маленькие, изящные, и лестница обсажена самшитом. Каждый шаг давался с трудом, с натугой, ноги будто вязли в тине, в глине, никак не вытащишь, ворота были распахнуты, и там, за ними, в сером платье брела моя мать, с корзинкой в руках, тихо-тихо, погруженная в свои мысли. Моя мать! Темные волосы с легкой сединой, закрытые частой сеточкой! Ее походка, ее хрупкая фигура! И платье, серое платье, - неужели за все эти долгие годы я совсем утратил ее образ, ни разу по-настоящему не вспомнил о ней? И вот она совсем рядом: стоит, вот идет куда-то - я мог видеть ее только сзади, - точно такая она и была, ясная и прекрасная, вся воплощенная любовь, вся - мысль о любви!

Яростно прорывался я вперед, но немеющие ноги вязли в густом воздухе, плети ползучих растений тонкими крепкими веревками все туже и туже обвивали мое тело - все мешает, все враждебно, не пройти! "Мама!" - закричал я, но закричал беззвучно... Голоса моего не было слышно. Стеклянная стена была между нею и мной.

Моя мать медленно шла дальше, не оглядываясь, тихо-тихо, погруженная в прекрасные свои мысли и заботы; рукою, которую я так хорошо знал, снимала с платья невидимую нитку, нагибалась к корзинке с шитьем. Боже, корзинка! Туда она когда-то прятала для меня пасхальные яйца. Я закричал отчаянно и беззвучно. Я бежал и не двигался с места! Нежность и ярость пожирали меня.

И она медленно прошла через весь дом насквозь, остановилась в дверях, распахнутых в сад, вышла наружу. Она слегка наклонила голову набок, мягко и задумчиво, погруженная в свои мысли, то поднимая, то опуская корзинку, - и мне вспомнилась одна записка, которую я нашел однажды в детстве в этой корзинке, и там ее легким почерком было записано все, что сегодня надо обязательно сделать и о чем не забыть: "Зашить Герману брюки - разобрать белье - забрать книгу Диккенса - Герман вчера не помолился на ночь". Потоки воспоминаний, тяжесть любви!

Опутанный, прикованный к месту, стоял я у входа, а женщина в сером платье медленно уходила в сад, уходила прочь - и вот ее больше нет.

* Туфелька (итал.).

1 Написана и опубликована в 1916 году и посвящена композитору и дирижеру Фолькмару Андрэ (1879 - 1962).

2 ...стою в одних носках. - Сказка содержит фрейдистскую символику: начинаясь с типичной ситуации, "сна наготы", она затем полностью соответствует описанной Фрейдом последовательности "исполнения желаний".

3 ...двенадцать лет было Иисусу... - см. Евангелие от Луки, 2, 41-52.

4 ...от строчки Шиллера... - по-видимому, стихотворения Ф. Шиллера "Битва", которое Гессе декламировал, будучи в Маульбронской гимназии.

5 Вольф, Гуго (1860-1903) - австрийский композитор-вагнерианец, автор многочисленных романсов на стихи немецких романтиков. Скончался в психиатрической больнице после попытки самоубийства. В одном из писем Гессе называет его в шутку "Хуто Степной Волк" ("Вольф" по-немецки - волк).

6 "Что вам ведомо, о сумрачные кроны..." - вторая строфа стихотворения И. Ф. фон Эйхендорфа "Тоска по родине". Эйхендорф (1788-1857) - немецкий поэт-романтик песенного направления.