Череп Бетховена: Мрачные и загадочные истории из мира классической музыки

Среди англичан одна из самых трагических судеб выпала на долю Джорджа Баттерворта (1885–1916), которого в свое время считали едва ли не самым многообещающим молодым композитором своего поколения. Он был не просто одарен музыкально, но и собирал английские народные песни, участвуя в сохранении традиционного наследия. Также он обожал народные танцы. Тем не менее когда в августе 1914 года ему представилась возможность поступить на военную службу, он тут же воспользовался ею. 5 августа 1916 года он был застрелен снайпером во время битвы на Сомме, и его оплакивали многие. Композитор Эрнест Моран позже писал: «Смерть Баттерворта стала потерей, которую страна, желающая сохранить свою культуру и уважающая истинное искусство, никак не сможет восполнить».

Еще один подававший надежды молодой англичанин, расставшийся с жизнью на войне, – Эрнест Фаррар (1885–1918), одаренный композитор и преподаватель из северной Англии. Он пошел на войну уже ближе к ее концу и был убит в битве при Эпеи 18 сентября 1918 года, менее чем за два месяца до прекращения военных действий. Его ученик, композитор Джеральд Финци, в 1950-е остро заметил: «Тогда мне было лет четырнадцать, а ему – чуть за тридцать. Теперь мне за пятьдесят, а ему все так же чуть за тридцать».

Великий английский композитор Ральф Воан-Уильямс (1872–1958) очень хотел служить, но в 1914-м ему было уже сорок два – слишком много для регулярной армии. Он вступил в Королевский военно-медицинский корпус в качестве водителя скорой помощи во Франции и занимался вывозом раненых с поля боя и транспортировкой их во временные госпитали – на самом деле страшная работа. Он пережил войну, но она сильно повлияла на него. Его третью, «Пасторальную», симфонию во многих смыслах можно считать его собственным военным реквиемом. Несмотря на мирное название, она воскрешает в памяти поля сражений северной Франции. «Это совсем не похоже на игры ягнят на лужайке, вопреки тому, что думают многие», – говорил он позже. Звук постоянно рвущихся поблизости артиллерийских снарядов, возможно, повлиял на то, что к концу жизни он стал терять слух.

Француз Морис Равель (1875–1937) также почувствовал, что долг зовет его защищать свою страну от вторжения захватчиков. Он хотел вступить в новый вид войск – военно-воздушные (которые возникли только в 1909 году), – но не прошел медицинскую комиссию из-за незначительных проблем с сердцем. В 1915-м он вступил в Тринадцатый артиллерийский полк и оказался под вражеским огнем. К счастью, он остался цел, хотя его здоровье было подорвано из-за ужасных условий.

Во время войны Сен-Санс (см. предыдущую главу) с другими музыкантами создали Национальную Лигу в защиту французской музыки, которая выступала за запрет на исполнение немецкой музыки. Равель, который за несколько лет до этого учил Воана-Уильямса, отказался присоединяться к Лиге, считая, что международные контакты в области искусства все равно необходимы. Он говорил:

«Для французских композиторов опасно систематически игнорировать работы их иностранных коллег и таким образом формировать своего рода национальную клику: наше музыкальное искусство, которое в настоящее время столь богато, обязательно испытает упадок, находясь в такой изоляции».

Лиге данное отношение не понравилось, и она запретила исполнять заодно и произведения самого Равеля.

С германской стороны среди известных участников войны был композитор и скрипач Фриц Крейслер. До войны он много ездил с концертами, в том числе и в Англию. Эдуард Элгар (знаменитый «Торжественными и церемониальными маршами») написал специально для Крейслера скрипичный концерт, который тот исполнял в Лондоне в 1910 году. Однако, когда разразилась война, он был призван и отправлен на Восточный фронт. Благодаря музыкальному слуху он тонко различал разнообразные звуки битвы и позже зафиксировал ощущения в мемуарах:

«Мое ухо, привыкшее различать звуки самых разнообразных типов, некоторое время назад, пока мы еще наступали, заметило значительное несходство в вое, который производят в своем быстром полете над нашими головами различные снаряды: некоторые звучат резко и тонко, с подъемом тона, а другие – глухо, в понижающейся каденции».

Надежды на воинскую славу, впрочем, быстро покинули его: