Череп Бухгалтера

Направившись по дороге, которая вела к дому для гостей, я продолжил путь вдоль ряда сараев. Воздух вокруг наполняли запахи сельской местности: сухой земли, старых куч навоза, плесневых кормушек, растущей травы. Я почувствовал смрад, идущий от загонов с гроксами задолго до того, как увидел их. Ржавая техника зарастала травой – грузовики без шин, старые плуги… Где-то вдалеке слышался рокот моторов. Я слышал скрип очищаемой металлической посуды, слышал, как кто-то прочищает горло и плюет, как метла шаркает по камнебетонной поверхности.

Ямы-загоны с гроксами, накрытые фанерной крышей, находились в конце ряда сараев. Я подошел к ним как раз в тот момент, когда сервочереп завис у будки управления электроизгороди, на которой периодически вспыхивали разряды. Сервочереп на мгновение замер, подключившись к схемам управления электроизгороди.

Воздух потрескивал от энергии. Я подошел насколько решился близко и заглянул в яму. Там я увидел острые зубы, чешуйчатую кожу, пульсирующие складки и черные глаза, глядевшие на меня. Из ямы поднималось зловоние аммиака, гниющего корма и навоза.

- Привет, - сказал чей-то голос.

Я обернулся.

На меня смотрел худой черноволосый человек с окурком лхо-сигареты во рту.

- Осторожнее, исполнитель, - он кивнул на изгородь. – Она под напряжением. Гроксов лишь слегка оглушает, но тебя может поджарить.

- Я так и думал.

Он подошел ко мне и тоже заглянул в яму.

- Я Коссу, - представился он. – Гроксопас.

Я пожал его руку. За гроксами ухаживали рабочие Муниторума – отдельный класс рабочих, не относившихся ни к сервам, ни к надсмотрщикам.

- Они еще детеныши. Им только месяц. Страшные, да?

- Когда они будут пригодны для забоя?

- Еще через месяц, если их хорошо кормить, - сказал Коссу.

Мы в молчании некоторое время смотрели на них.

Среди рептилий внизу началась драка. Мы слышали разозленное шипение. Казалось, будто рябь пробежала по стаду. Они набросились на одного раненого грокса, и через мгновение он был окружен щелкающими челюстями, отчаянно пытаясь отбиться.

Но у него не было никаких шансов. Другие гроксы атаковали его с беспощадной алчностью. Он раздул складки на шее, оскалил клыки, яростно колотя длинным хвостом, но остальных гроксов этим было не отпугнуть. Они начали отрывать куски от его ляжек, потом самый крупный из них вцепился челюстями в его шею и задушил.

Мы наблюдали за этой вспышкой свирепого насилия, видели, как он умер с беспомощным хрипом. Потом началась яростная драка над трупом – все стадо стремилось добраться до свежего мяса.

Через минуту все было кончено. Не осталось даже костей. Ничего.

- Ты не боишься, что они поубивают друг друга?

Коссу засмеялся.

- Нет. Мы должны поставлять мясо по весу, а не по головам. Если они едят друг друга, выжившие становятся крупнее.

Помолчав, он спросил:

- Это вы нашли Мамму Джетт?

- Да.

Он кивнул и снова фыркнул.

- И я слышал, вы упустили одного грокса?

- Мои коллеги сейчас охотятся на него.

- В этом нет необходимости, - усмехнулся гроксопас.

- Как нет?

- Скоро он придет сюда. Они находят добычу по запаху, а все самое вкусное поблизости здесь. Хочешь увидеть отца этих малышей?

Я не стал возражать, и Коссу повел меня к другой яме, находившейся в сотне ярдов дальше. Она была вдвое глубже ямы с детенышами и покрыта стальной решеткой, сваренной из толстых балок. Решетка была погнута и деформирована. Из ямы шел сильный мускусный запах: смрад высшего хищника.

Мне было почти страшно заглядывать в яму.

И когда я заглянул туда, то изумленно ахнул. Грокс в яме свернулся клубком, но даже так он был громадным. Он был длиной с грузовик «Карго-6», и наполнен едва сдерживаемой энергией, словно сжатая пружина. Двигалась только его голова, являвшая собой поистине клин сплошной злобы, покачивавшийся на конце длинной шеи. Глаза казались маленькими черными точками в тяжелом черепе. На конце его рыла зияли удлиненные ноздри, которые пришли в движение, учуяв появление чужаков. Раздвоенный язык высунулся из пасти и попробовал на вкус воздух.

- Детенышей лоботомируют, - сказал Коссу, - Это занимает лишь несколько секунд. Просверливают череп за левым ухом. После этого они перестают пожирать друг друга. Иначе их не удержать одним стадом. Останется лишь куча костей и один здоровенный ящер. Но этот… Мы всегда оставляем одного самца нелоботомированным, иначе он не оплодотворит яйца. Если просверлить ему мозги, это отключит инстинкты. Понимаешь, о чем я?

Я понимал, но в этот момент голова грокса поднялась, и, раздув ярко-красные складки на шее, ящер зашипел на нас. Я не слышал, что еще Коссу говорил мне. Я не мог отвести взгляда от грокса. Этот грокс казался мне самым пугающим существом, которое я когда-либо видел. Даже сейчас я не могу назвать живое существо, которое внушало бы такой же ужас. Это был хищник в чистом виде.

Коссу хлопнул меня по плечу.

- Тебе повезло. Сейчас время кормежки!