Череп на флаге

— Я вижу, вы хороший проповедник, — заметил Брэдли, пощипывая мочку уха. — Мой экипаж как раз нуждается в капеллане. Присоединяйтесь к нам, святой отец, и вы получите прекрасную возможность спасти несчастные души от вечных мук. За труды ваши мы щедро вас вознаградим, да и всемогущий Господь также не забудет этого.

— Вы напрасно думаете, капитан, будто на борту вашего судна я найду более дикую и невозделанную ниву, нежели на этом острове. Долг велит мне продолжить труды мои на берегу, и я буду весьма признателен вам, коль вы доставите меня туда.

— Я надеялся услышать от вас иной ответ, — с сожалением промолвил пират. — Что ж, вольному воля. Вы снова вернетесь в форт, как только исповедуете одного умирающего.

— Он из вашей команды?

— Какая разница? — пожал плечами капитан. — Он раб греха, как вы выражаетесь, но, может, почувствовав приближение конца, захочет стать рабом праведности.

— Ты о боцмане? — поинтересовался Тейлор, присаживаясь на койку.

— О ком же еще.

— Да, навесил Бен на себя мертвецов, и, главное, хоть убей, до сих пор не пойму, с какой целью он это сделал? Допустим, он был зол на Корнелиса, который перешел ему дорогу. Ну и что? Вызвал бы его на дуэль и в открытом поединке расквитался бы с ним. А чем насолил ему юнга? По-моему, Флетчер никогда с ним не ссорился.

— Парнишка был спокойного нрава, — вздохнул штурман.

— В том то и дело! За что же было его убивать?

— Думаю, юнга случайно натолкнулся на боцмана, и тот убрал его как нежелательного свидетеля.

— Возможно. — Дик Тейлор перевел взгляд на пленного капитана; последний по-прежнему сидел на перевернутом ведре, не вмешиваясь в разговор. — Однако любопытно, почему он прирезал квартирмейстера, а этого счастливчика даже пальцем не тронул? Ведь ему было известно, что мистер Барни ночует в каюте.

Барни посмотрел Тейлору прямо в глаза.

— Ваш боцман действительно знал, что я ночую здесь, — ответил он. — Но ему было невдомек, что, кроме меня, в каюте бросил якорь ваш старший помощник.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что Бен Хэлси не хотел убивать квартирмейстера Вилкена. Ему нужен был я. И, вонзая клинок в сердце своего корабельного товарища, он думал, что сводит счеты со мной. Я же в это время лежал здесь, у окна, и в темноте убийца меня не заметил.

Дик Тейлор шлепнул себя по бедру.

— Ах, черт! Значит, бедняга Корнелис, как всегда, занял чужое место и этим сам себя подставил под удар, ему не предназначавшийся!

Дверь каюты приоткрылась и в проем просунулась испуганная физиономия Грега Адамса.

— Сэр, — прошептал он, обращаясь к капитану Тейлору. — Боцман пришел в себя и просит привести к нему Недорезанного Капитана.

Тейлор нахмурился.

— Бен, видать, спятил. Ему нужен священник, а он зовет своего кровного врага.

— Может, боцман не так плох, как нам кажется, — предположил Брэдли. — Ну-ка, джентльмены, давайте навестим его. Капеллан, вы пойдете с нами.

Спустившись на нижнюю палубу, пираты, Барни и капеллан гуськом проследовали в большую кладовую для хранения парусов.

Бен Хэлси корчился на грубом светло-сером двойном «катуне», предназначенном для марселей. Тело его, почерневшее от побоев и множества ран, сотрясал озноб. Временами оно дергалось, словно под ударами плети-девятихвостки, и тогда из глотки боцмана вместе с прерывистым горячим дыханием вырывался сдавленный стон. Черная повязка, прикрывавшая ранее правый глаз, сползла на потный лоб умирающего. Костоправ из Форт-Джорджа, находившийся при нем, не счел нужным вернуть ее на прежнее место.

Первым заговорил с умирающим капитаном Тейлор.

— Бен, — сказал он, — ты хотел видеть Недорезанного Капитана. Он пришел.

Вытянув шею, боцман обвел окружающих мутным взглядом и прохрипел:

— Я, кажись, помираю… и напоследок хотел бы поговорить с капитаном Барни… Прошу, оставьте нас на минуту одних.

— Брось валять дурака, Бен, — поморщился Тейлор. — Говори при всех.

— Я желаю говорить с капитаном Барни! — закричал боцман и вдруг, посинев от натуги, сотряс парусную страшным лающим кашлем. Слюна, вылетавшая из его горла, была красной от крови.

— Выйдем, пусть посекретничают, — сказал Билли Брэдли, приглашая всех, кроме пленного капитана, за дверь.

Когда боцман успокоился и убедился, что просьба его уважена, он с волнением произнес: