Череп на рукаве

О, разумеется, у меня тут же сама собой придумалась версия — что жетоны каким-то неведомым для меня образом будут изменены и шпионы Чужих пойдут гулять по нашим градам и весям..

— Командир! — завопил в переговорнике Фатих. — Дети, командир!..

Фатих, Микки и оба индуса как раз обшаривали очередной дом. Остальные из моего отделения прикрывали их — на всякий случай.

— Родители?

— Мёртвые, да упокоит их Аллах.

— А где детей нашёл?

— В погребе прятались. Кто-то дверь снаружи запер. А они кричать стали…

— Вы что же, так топали, что аж в погребе слышно было? — рассвирепел я. Хорош десант, нечего сказать!

— Не… мы покричать решили, — услыхал я голос Микки. — Виноват, господин ефрейтор, это была моя идея…

— Не орать надо было, а замки снять, — рыкнул на них я. — Помните, что говорил лейтенант?.. Турок с финном пристыжено затихли.

— Ладно, ребятишек сюда давайте. На взрослых жетонов — нет?

— Никак нет, господин ефрейтор, — зачастил Фатих. Верно, чувствовал себя на самом деле виноватым. — Жетоны сняты, трупы обглоданы…

— Прикрой их чем-нибудь, прежде чем дети увидят.

— Слушаюсь!

Нехитрая эта идея, как видно, сама в голову Фатиха не пришла.

Вскоре появился Микки, держа на руках двоих ребятишек. Мальчишка лет восьми и девочка примерно пяти.

В аккуратном платьице, полосатых гольфах и красном наголовнике — ну точь-в-точь Гретхен из известной сказки. Девочка плакала, размазывая слезы кулачками, мальчик дёргал Микки за подшлемный ремень, повторяя как заведённый:

— Где мама? Мама, господин солдат, я должен к маме… Папа велел, когда уходил…

Мальчугана уже научили обращаться к незнакомым «господин»…

— Вот наш ефрейтор, Петер, — Микки осторожно опустил мальчишку наземь. Девочка осталась на руках у финна, прижимаясь зарёванной мордашкой к броневому наплечнику.

— Господин ефрейтор, — мальчик тотчас просиял, словно я был для него самим господом Богом. — Господин ефрейтор, меня зовут Петер. Петер Штауфенманн. Мы тут жили… с мамой и папой, ну и сестричка ещё, Штеффи, но она ещё маленькая, не понимает ничего. Господин ефрейтор, мне очень-очень нужно к маме…

За каким чёртом Микки подсунул мне это? Что я скажу мальчугану, этому славному мальчугану-поселенцу, будущей опоре Империи, «представителю стержневой нации», — что его родителей нет в живых, что они валяются в доме, выпотрошенные и наполовину сожранные?

Я сглотнул. Пожалуй, легче было бы выдержать настоящую лемурью атаку.

— Петер, я… должен тебе кое-что сказать. Мальчик, ты молодец, ты… словом… — голос у меня сорвался на хрип. — Петер, твои мама и папа погибли. Погибли в бою. Они спасали вас. До последней крайности…

Мальчик вдруг сел. Просто сел, словно ему разом отказались служить ноги. Лицо у него сморщилось, искривилось, брови, словно сломавшись пополам, поползли к переносице. Он не заплакал, не закричал — я даже не могу обозначить словом то, что вырвалось у него из груди. Наверное, ближе всё-таки будет «предсмертный вопль», так кричит заяц, когда ушастого беднягу настигает собачья свора. Он сразу всё понял. И закричал. Хотя утверждалось, что в таком возрасте дети относительно легко переносят потери — они: ещё не совсем сознают, что это значит.

Ерунда. Этот малыш всё понял сразу.

Он скорчился на земле, прижав сжатые кулачки к лицу, а мы стояли вокруг, здоровенные грубые десантники в броне, с серебряным черепом на фоне чёрного геральдического щита, и не знали, что делать. Я взглянул на Микки и подумал, что флегматичный финн тоже предпочёл бы сейчас оказаться под огнём, чем смотреть на терзаемого ребёнка.

Господин штабс-вахмистр тоже безмолвствовал.

— Отделение, — я прочистил сжатое спазмом горло. — Не останавливаться! Микки и Фатих, за детей отвечаете головой. Если с ними что случится — сам вас расстреляю. И пусть меня потом судят…

Это уже лишнее. И так ребята не дадут с головы детишек и волосу упасть.

Конечно, я не знал прошлого ни Микки, ни Фатиха. Оба — с громадных планет-мегаполисов, покрывших без малого всю поверхность. Оба выросли на гидропонике и синтаминах Оба рано попали туда, откуда самая дорога в доблестные Имперские Вооружённые силы, всегда готовые прикрыть твою задницу, — на дно. Нет, едва ли парни успели стать серьёзными уголовниками или драгдилерами — их бы просто не пропустили отделы внутренней безопасности. Но в бандах состояли наверняка. Армия на подобное смотрит сквозь пальцы — тем более что новобранцы приходят в ряды, понюхав пороху и умея прилично стрелять..

К чему это я? Никто не гарантирует, что если станет горячо, те же Микки с Фатихом не отшвырнут ребятишек в сторону, принявшись спасать свою шкуру.

Собственно говоря, именно это я и имел в виду, произнося всяческие грозные слова про ответственность головой и так далее.

Но отчего-то я всё-таки уверен, что этого не случится.

— Не задерживаемся, ефрейтор, не задерживаемся! — зло гаркнул Клаус-Мария, враз напомнив мне, кто здесь хозяин. — Сколько ещё домов не осмотрено?

Не осмотрено было немало. Я махнул рукой ребятам, отделение затопало за мной, и тут мальчишка, скорчившийся было на руках Микки, вдруг взглянул мне прямо в лицо.