Череп под кожей

У двери процессия остановилась, и Горриндж передал полицейским три ключа, сказав:

– Я запер все три двери, после того как обнаружил тело. Существует лишь один комплект ключей. Насколько я понимаю, вы не желаете, чтобы мы зашли вместе с вами.

Сэр Джордж впервые заговорил:

– Если вам понадоблюсь, господин главный инспектор, я буду с пасынком жены у него в комнате. Мальчик расстроен. Это естественно при таких обстоятельствах. Мунтер знает, где меня искать. – Он резко повернулся и ушел.

Гроган ответил на вопрос Горринджа:

– Вы нам очень помогли, сэр. Но, я думаю, здесь мы справимся сами.

Она осталась актрисой даже после смерти. Сцена в спальне отличалась необычайным драматизмом, хотя в общем и целом декорации подходили для мелодрамы, а реквизит блестел и резал глаза своей вычурностью. Доминирующим цветом был красный. И вот под алым балдахином, распластавшись, лежала она, намеренно задрав одну белую ногу, чтобы продемонстрировать бедро, с лицом, покрытым ненастоящей кровью, а режиссер и оператор ходили вокруг, выбирая удачный ракурс, боясь хоть чем-то испортить или нарушить эту искусно принятую провокационную позу. Гроган стоял справа от кровати и смотрел на нее, нахмурившись, словно недоумевая, правильно ли поступил режиссер, выбрав ее на эту роль. Потом наклонился и понюхал кожу на ее руке. Это выглядело странно. Бакли подумал: «Что такое раб твой, пес, чтобы мог сделать такое большое дело?»[28] Он бы не удивился, если бы она вздрогнула от возмущения, села на кровати, вытянула вперед руки и потребовала полотенце, чтобы стереть с лица это месиво.

Комната была битком набита экспертами: здесь были следователи, специалисты по снятию отпечатков пальцев и фотограф. Ищейки уже научились работать так, чтобы не мешать друг другу. Гроган, насколько было известно Бакли, никогда не прибегал к услугам гражданских специалистов для работы на месте преступления, и это казалось странным: ведь он много лет проработал в столичной полиции, где гражданских активно обучали и привлекали к работе. Но эти двое знали свое дело. Они передвигались аккуратно и уверенно, как пара котов, рыщущих в хорошо знакомом месте. Бакли работал с ними и раньше, но сомневался, что узнал бы их на улице или в пабе. Он устроился в стороне и уставился на старшего из них. Ему нравилось наблюдать за их руками, обтянутыми перчатками, настолько тонкими, что они напоминали блестящую вторую кожу. Теперь эти руки слили остатки чая в специальную флягу, закупорили ее, опечатали и подписали, осторожно упаковали чашку и блюдце в пластиковый пакет, отделили образец запекшейся крови от мраморной руки и поместили его в специально подготовленную пробирку; взяли саму руку, прикоснувшись к ней лишь кончиками пальцев, и опустили ее в стерильную коробку, осторожно подобрали пинцетом записку и вложили в предназначенный для нее конверт. У кровати его коллега с увеличительным стеклом и пинцетом собирал волосы с подушки, явно не замечая раскроенного лица. Когда полицейский патологоанатом закончит работу, постельное белье тоже спрячут в пластиковый пакет и добавят к другим уликам.

– Доктор Эллис-Джоунз как раз гостит у тещи в Уэрхеме, что очень удобно для нас, – произнес Гроган. – За ним отправили сопровождающих. Он должен приехать в ближайшие полчаса. Хотя вряд ли он может рассказать нам что-то, чего мы не видим сами. К тому же время смерти установлено довольно точно. Если считать, что в такой день тело остывает со скоростью около полутора градусов в час в течение первых шести часов, вряд ли эксперт сможет сообщить нам что-то новое. Он умерла в промежуток времени между часом двадцатью, когда девушка покинула ее, как говорит Эмброуз, и двумя сорока пятью, когда та же девушка обнаружила тело. Зная, что мисс Корделия Грей была последней, кто видел жертву живой, и первой, кто обнаружил тело, можно предположить, что она либо слишком беспечна, либо ей просто не везет. Мы сможем понять это, когда познакомимся с ней.

– Судя по виду крови, сэр, я бы сказал, что она умерла скорее раньше, чем позже, – заметил Бакли.

– Согласен. Полагаю, это произошло в течение получаса после того, как ее оставили одну. А что насчет цитаты под мраморной рукой? Вы ее узнаете, сержант?

– Нет, сэр.

– Прям от души отлегло. Это из «Герцогини Амальфи», как утверждает Эмброуз Горриндж, – пьесы, в которой мисс Лайл была занята в главной роли. «А кровь бьет фонтаном и орошает небеса». Я восхищен этой цитатой, хотя и не смог определить источник. В данном случае кровь фонтаном не била. Во всяком случае, не сильно. Методичное разделывание ее лица было произведено после смерти. И вполне понятно, для чего.

Это больше напоминало устный экзамен, подумал Бакли. Но вопрос был легким.

– Для того чтобы скрыть личность. Отвлечь внимание от истинной причины смерти. Удостовериться на сто процентов. Это был приступ злости, ненависти или страха.

– И потом, после вспышки насилия, наш литературно образованный убийца спокойно возвращает на место ватные подушечки для глаз? У него есть чувство юмора, сержант.