Череп Шерлока Холмса

— А лицо? — спросил Лестрейд, бросив на меня испытующий взгляд. Он продолжал меня подозревать, насколько я понимаю; к тому же, по крайней мере, под это описание я мог подойти — я был приблизительно того же возраста, среднего роста и мог маскировать свою приобретенную на военной службе осанку нарочитой сутулостью.

— Лицо у него такое продолговатое, что называется, лошадиное, — охотливо рассказал свидетель. — Нос и рот прямо в глаза бросаются — великоваты, знаете.

— Вы заметили цвет волос? — спросил коронер.

— Темный, — сказал свидетель и добавил чуть неуверенно: — Может быть, черный.

— Усы или борода?

— Усы. Кончики подкручены вверх.

Лестрейду не понадобилось много времени, чтобы подыскать новую версию. Уже через час я услышал, как он разглагольствует:

— Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что преступник — опаснейший сексуальный маньяк и живет в непосредственной близости от мест, где совершил убийства. А если он не живет совсем один, его окружение знает о преступлениях, но не желает передавать его в руки полиции.

Когда мы с Холмсом уезжали, Лестрейд распорядился произвести в округе обыски, осматривая один дом за другим. Таким образом он собирался найти квартиру, из которой можно было приходить и уходить незамеченным и в которой можно было смыть кровь.

Газеты снова вышли с огромными броскими заголовками, кое-кто из журналистов имел свои догадки.

Так, например, в одной газете высказывалось мнение, что Джек Потрошитель — сумасшедший студент-медик, заразившийся от проституток венерической болезнью и мстивший им теперь столь жестоким образом.

Другие косвенно обвиняли мистера Стивенсона, который два года назад опубликовал рассказ «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда». С его легкой руки «раздвоение личности» стало едва ли не самым популярным выражением. Предполагалось, что этот рассказ произвел глубокое впечатление на какого-то психически неустойчивого человека и его стало обуревать неудержимое желание подражать Хайду.

С неудовольствием я обнаружил, что в прессу все-таки просочились слухи, что убийства якобы совершает некий врач из Вест-Энда. Слава богу, хоть фамилия не называлась.

В вечерних газетах приводились слова Лестрейда. Тот уже вовсю разрабатывал новую версию и высказывал предположение, что убийца и его окружение — проживающие в Уайтчепеле польские евреи. Он утверждал как факт, что эти люди никогда не выдают своих полиции.

Газеты с охотой подхватили эту версию. Казалось совершенно невероятным, чтобы подобные преступления мог совершить англичанин. Пусть убийца будет евреем, поляком или, быть может, индусом, но англичанин, пусть даже из самых низов общества, вряд ли способен на такие зверства.

— Какая чушь! — воскликнул Холмс, ознакомившись на другой день с газетами. — Я могу привести не менее десятка примеров, когда англичане совершали не менее кровавые преступления. Однако, знаете ли, Ватсон, в этом конкретном случае газеты, как ни странно, не очень ошибаются.

— Все-таки убийца — иностранец? — спросил я удивленно.

— Совершенно верно. Мистер Бэкстер обратил мое внимание на то, каким образом произведены разрезы. Вы же не будете отрицать, что в разных странах существуют разные э-э… методы проведения хирургических операций? Может быть, убийца и англичанин, однако медицине он учился не в Англии.

— Но я не помню, чтобы мистер Бэкстер говорил об этом раньше.

— Он и сам не сразу обратил на это внимание. Конечно, различия были бы наглядней, если бы преступник вздумал накладывать швы. Но это, разумеется, не входило в его намерения.

— Но тогда, — сказал я, — нам остается только найти человека, который работал в одном из тех учреждений, где тот американец предлагал по двадцать фунтов за экземпляр органа, человека, который в то же время получил медицинское образование не в нашей стране.

— Если бы все было так просто! — сказал Холмс. — Неужели вы думаете, что я не догадался проверить служащих этих учреждений еще тогда, когда в Патологическом институте нам сообщили о предложении американца? Среди них есть люди, которые были способны соблазниться подобным предложением в силу материальных или иных соображений, однако все они имеют алиби если не на все пять ночей, когда были совершены убийства, то хотя бы на одну из этих ночей. Кроме того, у многих была возможность раздобыть эти органы если и не вполне законным, то отнюдь не столь ужасным путем: в анатомических театрах при этих учреждениях попадаются подходящие женские трупы, и украсть оттуда требуемый орган легче легкого, если вы там служите или имеете доступ к мертвым телам. Нет, человек, который совершил все эти убийства, имеет к этим учреждениям косвенное отношение. Скорее всего, он просто знаком с кем-то из служащих. А проверить всех знакомых… — Холмс пожал плечами. — Боюсь, это не по плечу Скотланд-Ярду.

— А вам?

— Для моих способностей тоже есть какие-то пределы. Проверить алиби сотен человек мне не под силу.