Череп со стрелой

Сашка никогда не считал себя особо чувствительным человеком. А тут его словно захлестнуло. Он привалился плечом к стене, закрыл глаза и почувствовал, что очень-очень любит это место и всегда хочет сюда возвращаться.

Из столовой доносился гул голосов. Звякали вилки. Чтобы не опоздать на завтрак, Сашка прямиком направился в столовую. Щелкнув ногтем по капающему крану, прошел мимо умывальников. Вшагнул в открытые двери. Кто-то поднял голову, увидел Сашку и издал звук, какой бывает, когда человек давится горошиной и резким выдохом пытается исторгнуть ее из горла.

Сашка двигался к своему привычному месту, и с ним вместе по столовой прокатывался шерстяной шар тишины. Вот Рузя не донес до рта вилку. Вот Вовчик посмотрел на Сашку, равнодушно отвернулся, потом опять, точно спохватившись, посмотрел и, что-то медленно соображая, стал постепенно синеть, сползая со стула. Вот Суповна, перестав кричать на неуклюжую Надю, застыла с разинутым ртом, и правая ладонь ее слепо шарит по груди, отыскивая не то крестик, не то сердце.

Ничего не понимая, Сашка опустился на свободный стул напротив Рины. Рина его пока не замечала. Была как деревянная. Смотрела в тарелку и ела точно робот, не глядя по сторонам. У нее были красные глаза, а под ними сиреневые подковы.

— Эй! — окликнул Сашка. — Ты чего? Тебя кто-то обидел?

Рина медленно оторвалась от тарелки. Увидела Сашку, закричала как птица и, толкнув стол, метнулась к выходу. Это послужило сигналом. За ней, опрокидывая стулья, с воплями ринулась целая толпа. Столовая мгновенно опустела. Остались только Ул, Яра и Меркурий. Кавалерии и Кузепыча не было с самого начала. Возможно, они с утра ушли в пегасню.

Сашка остался за столом в одиночестве. Через некоторое время к нему осторожно подошел Ул и опустился на краешек стула. Сашка обратил внимание, что руку Ул держит на запястье, готовый пустить в ход льва на нерпи.

— Привет! — сказал Ул.

— Привет!

— Это ты?

— Ну да… я, — подтвердил Сашка.

— Точно ты?

— Точно я!!! — сердито крикнул Сашка.

Его крик подействовал на Ула успокаивающе.

— Ну да! — сразу согласился он. — Ты и ты! Дело хорошее! Горячиться-то, чудо былиин, зачем?

С минуту они помолчали. Ул поглаживал пальцами рукав и явно не знал, что еще спросить. Потом все же нашелся, не слишком оригинально, но надежно:

— Дела-то как?

— Нормально.

— Спал-то хорошо?

— Я не спал, — сказал Сашка.

— А, ну да… Лежал! Что ж, тут оправдываться нечего! Полезно иногда полежать. Сам люблю! — охотно согласился Ул и посмотрел на Сашкину щеку, а потом на лоб.

— Что такое? — спросил Сашка.

— Ничего! — торопливо ответил Ул и, опустив глаза, очень заинтересовался столом. Казалось, его очень волнует, почему, например, просыпан сахар. Это же непорядок! Сахар же денег стоит! Или почему вилка лежит так далеко от ложки? Не является ли это дискриминацией или чем-нибудь еще?

Рядом с умывальниками что-то завозилось. Или споткнулось. Или чихнуло. Или все вместе. Сашка повернул голову. Из коридора в столовую заглядывал Рузя, держа в руках старый арбалет, который до этого висел в холле рядом с огнетушителем. Ул, как и Сашка, оглянулся на Рузю с опаской и махнул рукой Яре, умоляя ее убрать куда-нибудь Рузю и при этом самой не угодить под выстрел. Воинствующий пингвинчик был способен всадить болт во все, кроме мишени, которая одна пребывала в относительной безопасности.

Сашке окончательно надоел этот цирк. Он решил, что в своем временном забытьи что-то натворил, о чем Улу, конечно, известно, потому что иначе Ул так бы себя не вел. Сашка взял со стола большой огурец — летом Суповна солила их во множестве — и, для решительности откусив большой кусок, с вызовом уставился на Ула:

— Ну говори! Чего я еще начудил?

— Когда начудил? — удивился Ул.

Казалось, его больше занимает не вопрос, а то, что Сашка жует. Ул посекундно переводил взгляд на огурец и проверял, действительно ли тот становился меньше.

— Сегодня ночью. Или не ночью. Не знаю.

— Правда не знаешь? — уточнил Ул, перестав разглядывать огурец.

— Нет.

— Да, в общем, ничего ты не натворил. Ты совершил подвиг.

— Какой подвиг?

— Хороший подвиг, — уклонился от описания Ул. — Правда, есть, чудо былиин, небольшая проблема! Можно сказать, карликовая!

— Какая? — с облегчением спросил Сашка. Иметь дело с карликовой проблемой было не так страшно, как с большой.

— Да такая вот проблема… Убили тебя. Понимаешь?

— Убили? — недоверчиво переспросил Сашка. — Меня?

— Ну да! — радостно согласился Ул.

Сашка снова посмотрел на дверь, куда Яра уволакивала упирающегося Рузю.

— Бред какой-то! Так значит, Рина тоже подумала, что…

— Не обращай внимания! — утешил Ул. — Девушки вечно заморачиваются из-за ерунды. У Яры, например, замечательное чувство юмора, но, когда я натянул ее новые колготки на свои грязные ботинки, как же она орала! И с Риной твоей то же самое… Куча мелких предрассудков!

— Значит, не обиделась? — спросил Сашка.

— Да какие тут обиды? Сложность в том, что мы тебя вчера похоронили!.. А она тебя любит! Ну и отсюда уже беготня и всяческие настроения! — объяснил Ул.