Череп в небесах

Глаза у него сверкали, словно индикаторы на блоке наведения.

Мы переглянулись с Гилви.

– Нет, герр оберст, не можем. Но… есть способ, как можно попытаться это сделать. Но тут без добровольной помощи dame Паттерс ничего не получится и получиться не может.

Валленштейн воззрился на неё.

– Гилви, я понимаю, что вы боролись против Империи по идейным мотивам. Я…

– Имперские карательные части казнили её родителей, герр оберст.

Глаза полковника заледенели.

– Это случается, – едва двигая губами, проговорил он. – Это случается. Невинные гибнут… Я сожалею.

– Мои родители не были невинными, герр оберст, – с достоинством ответила Гилви. – На моей родной планете они были богатыми землевладельцами и… защищали свой образ жизни. Я не стану говорить о том, правы они были или нет. Это мои родители. Казнённые без суда и следствия.

– Я сожалею, – повторил Валленштейн. – Но Руслан утверджает, что нам не обойтись без вашего содействия. Не буду произносить пышных речей и призывать вас вспомнить о патриотизме. Скажу лишь, что готов гарантировать вам не только жизнь, но и свободу. Если, конечно, все мы выживем и у рода человеческого останется место, чтобы наслаждаться плодами оной свободы.

Гилви вздёрнула голову.

– Да, мне нужна свобода, да и от жизни в придачу я бы не отказалась, – съязвила она. – Но гарантий вы никаких дать не можете, герр полковник. Вы лишь командир бригады. Не более того. Армейский офицер, пусть даже со связями в Генеральном штабе.

– Придётся вам мне поверить, госпожа Паттерс. Ни у кого из нас нет выбора.

– Это не так. Выбор есть всегда, герр оберст, – обворожительно улыбнулась Гилви. – Например, у меня есть выбор умереть немедленно, раскусив соответствующую ампулу.

– Искренне надеюсь, вы этого не сделаете, госпожа Паттерс.

– Не сделаю, герр оберст. Но только до того момента, пока не пойму, что… Руслан, скажи ему.

– Чтобы понять, откуда приходят «матки», – по возможности спокойно сказал я, – нам с Гилви надо дать больше свободы и силы своим биоморфам. К чему это приведёт – никто не знает.

– Больше свободы? Это как? И для чего?

– Биоморфы способны коммуницироваться друг с другом. Чтобы нам почувствовать точное местонахождение планет, надо, чтобы их почувствовали бы наши… симбионты.

– При этом Руслан скромно умалчивает, что таких планет – не одна, не десяток, даже не сотня, – меланхолично напомнила Гилви. – Может, тысячи, а может, и миллионы. И со всеми ими должна будет героически покончить одна-единственная бригада «Танненберг»? Или Руслан Фатеев отправится в имперскую столицу, убедит Его Величество кайзера в правильности свой теории и возглавит «дранг ам химмель»? После чего во все имперские территории будет спущен план по возведению памятников герою в полный рост – ну, разве что чуточку поменьше изваяний Бисмарка или Фридриха Великого.

– Сотни планет? Тысячи? – поднял бровь Валленштейн.

– Может, и больше, герр оберст. Галактика велика.

– Тогда я был бы признателен тебе, Руслан, если бы ты посвятил меня в остальные подробности. Пока что это выглядит… странно.

– Герр оберст! Если бы я точно знал, что надо делать и куда нанести удар… Всё, что я говорю, – что нам надо и дальше наступать на Тучу. Не только, чтобы спасти Каппу. Наших с Гилви биоморфов надо… развивать. Чтобы мы смогли что-то действительно увидеть. А дать биоморфам для этого силу мы можем только так.

– Ara-ага, только прошу помнить, что удаление отросших щупалец, рогов и прочего стандартной армейской страховкой не покрывается, – мрачно пошутила Гилви.

– А что потом?

Они совершенно правы, когда требуют с меня ответа. Но как облечь в слова одни лишь смутные подозрения?

– Мы столкнулись не с сознательным, направленным вторжением, – глубоко вдохнув, начал я. – Иначе и «матки», и Дбигу действовали бы совершенно по-иному. В рамках обычной логики наступления, которую нам постичь вполне по силам. Впрочем, об этом говорилось уже не раз. Мы обсуждали и то, не воюем ли мы со «сверхцивилизацией биоморфов». Нет, не воюем. Биоморфы – только инструмент. Но вот чей – мы пока не знаем. Как не знаем и то, почему этот инструмент используется именно так, а не иначе.

– Болтология! – фыркнула Гилви.

– Гил, у нас фактически только один способ. Сделать так, чтобы мы тоже могли бы управлять Тучей. Заставить её тварей убивать себе подобных.

– Почему ты так решил, Руслан? – поднял бровь Валленштейн.

– Мы с Гилви уцелели под Тучей. Я выжил в реакторе. Ничего не случилось и с Дарианой Дарк. Напрашивался вывод, что для биоморфов «свои» – строгое табу. Однако это оказалось не так. В последнем бою Туча именно стремилась уничтожить меня. Стремилась с особенной яростью, в полном неистовстве. Это внушает надежду, что мы сможем повернуть какую-то часть этих бестий против их самих.

– Звучит крайне заманчиво, – признал полковник. – Но, как говорите вы, русские, легко сказать, да трудно сделать.

– Вот потому нам с Гилви и надо рискнуть. Дать биоморфу больше воли, в надежде, что сможем всё-таки управлять им, а через него – и Тучей.

– А чего это ты так за меня решаешь? – возмутилась Гилви.