Черепа

Мари всё же смогла поднять вверх тяжелые веки и открыть глаза. Ей представилась её комната, в которой она уже живёт одиннадцать лет. Правая половина комнаты была окрашена в оранжевый цвет, тогда как ее левая часть — в розовый. Посередине комнаты стояла большая двуспальная кровать. Ее царги были сделаны из дерева, покрашенные в красивый молочный оттенок. Изголовье представляло собой вырезанное дерево в виде расположенных друг на друге лекал. Обшита она была, как и сама кровать — бархатным велюром. Кпереди от кровати, в трёх метрах, стоял рабочий стол. На нём лежали разные канцелярские принадлежности для рисования: альбом, кисточки, палитра, карандаш и стирательная резинка. На альбоме было нарисовано четыре силуэта, явно представляющих собой людей небольшого возраста, двое из которых мальчики, а другие две — девочки. Стояли они под голубым небом на зелёной траве, держась за руки. Казалось бы, самый обычный и ничем не примечательный рисунок для ребёнка, однако такая иллюстрация для Мари значила что-то большее, нежели обычная картинка, нарисованная детской рукой. По правую сторону в комнате находился балкон с открытой дверью. Скорее всего, оттуда и пробилась пара светлых лучика солнца, пробудивших Мари.

Она встала с кровати и направилась к двери, ведущей на первый этаж. Открыв дверь, Мари начала спускаться, ступая по деревянным ступенькам, которые немного поскрипывали. По пути она встретила свою маму. Мама была блондинкой с коричневыми глазами. Она была одета в сиреневую пижаму, очень мягкую и приятную на ощупь. Её улыбка была изящной и красивой. Мари редко видела, как её мать грустит или плачет, в основном она всегда улыбалась и радовалась мелочам.

— Доброе утро, дорогая! — заприметив свою дочь, сказала она. — Ты чего так рано проснулась? Еще даже и восьми на часах нет.

— Да солнышко мне в окно улыбалось, вот и проснулась пораньше. Ничего страшного, раньше встану, раньше пойду, погуляю с друзьями.

— Деточка, у тебя глаза сонные, а ты уже гулять пойти хочешь. Давай, иди умывайся, а я тебе сейчас сырников испеку.

Сырники Мари очень любила, поэтому она улыбнулась от такой приятной новости и ушла в уборную, умываться.

После того, как Мари зашла на кухню, там уже витал аппетитный аромат сырников. Мама стояла за плитой и пекла те самые лакомства, от которых и исходил этот чудесный запах, а на столе уже стояли тарелки с вилками и маленькая баночка со сметаной.

— Наливай пока чаю, а я уже и сырники допечь успею, — сказала мама.

Пока Мари наливала в обе фарфоровых чашки по-горячему чаю, мама, в это время, уже раскладывала новоиспеченные сырники по тарелкам. После чего они вместе сели за стол и стали завтракать, как считала Мари, самыми вкусными и сочными сырниками на свете.

После непродолжительной тишины, во время трапезы, мама спросила:

— Дорогая, а ты с кем гулять пойти сегодня хочешь?

— Как обычно, с друзьями из школы, — ответила Мари.

— С Женей, Пашей и Олей?

— Да, мама, с ними, — ответила она, после чего откусила аппетитный кусочек сырника.

— Вы только далеко не ходите, а к лесу и вовсе не приближайтесь! — сказала мама, строго посмотрев Мари прямо в глаза.

— Ну мам, ты мне это каждый раз говоришь, — Мари сделала небольшой глоток чая. — Я знаю, не переживай.

— Милая, послушай, — мама пододвинулась к Мари, аккуратно положив свою руку ей на плечо. — Я же тебе это не просто так повторяю. Ты же сама знаешь, что там очень густой лес, одна глушь. Связи и вовсе там нет. Зайдёшь на сотню метров вглубь и всё, связь уже ловить не будет, а деревья все одинаковы, ни за одно зацепиться взглядом не сможешь, — сказала она, чуть сильнее вцепившись в её плечо. — Ты же сама слышала, сколько там детей попропадало. Я не переживу, если ты туда зайдешь и… и не вернёшься…

Мари с удивлением заметила, как у её матери появились слёзы на нижних веках, а её зрачки стали блестеть на свету. При этом она начала говорить всё тише и тише, пока и вовсе не перешла на шёпот:

— У моего… хорошего соседа сын погиб… Петенькой его звали. Девять годиков всего. Махонький такой, рыжеволосый, ангелочек миленький… — слёзы не выдержали напора и медленно стали сползать по щекам. — Играл он с детворой, с ровесниками своими. Любили они часто подшучивать над собой, только после таких шуток не всем смешно было… То со спины выльют ведро воды, то кепку на крышу забросят, то запрут где-нибудь в подвале… Так они однажды и заперли Петеньку… в трансформаторной будке… подшутить хотели… а Петеньке было не до смеха… Пытался он выбраться оттуда, да трансформатор-то совсем небольшой был, всё помещение без окон было, испещрено проводами и разными электрическими приблудами. Вот он, когда пытался дверь выбить, ногами стучал… кулаками бил… нечаянно дотронулся локтем до оголённого провода… и… — мама выдержала трёхсекундную паузу и продолжила, — сгорел… заживо… врачи по- приезде ничего уже не смогли сделать… им оставалось только констатировать смерть…