Черепа (СИ)

И точно, сквозь серое марево я увидел что-то большое и тёмное, прямо по дороге. Что — непонятно, но энта штука поднималась высоко, как гора. В башке промелькнуло, что токмо горы нам на дороге не хватало. Сейчас воткнёмся в камень и — точно хана.

И тут дула вроде пошли на лад. Дорога опять стала лучше. Плиты вылезли из-под грязюки и лошади бодрее пошли вперёд, обстукивая комья на копытах о блестящзий1 мокрый камень. Потом по обе стороны пути появилась щербатая, как рот нищего, ограда из покосившихся столбиков. Шепчущие истуканы исчезли, точно и не бывало. Даже туман начал рассеиваться.

Чёрная громадина впереди мало-помалу начала обращаться в здоровенное тёмное здание с тремя башенками, подпирающими небо. Пока это всё. Что я мог различить. Ну и ещё забор вокруг непонятной постройки. Высокий такой, с острыми пиками поверху и металлическими двустворчатыми воротами.

Пацаны сразу повеселели, а вот Её величие наоборот. Хмурила свои тонкие бровки, да щёлкала бусинами с такой скоростью, типа пёс хрустит костью. Нащёлкалась и давай шептать в ухо Джессипу. После повернулась и уставилась на меня.

— Чего? — спросил я. — Вроде ж свезло? Попробуем спрятаться от говна энтого. Ежели чё, так и отбиваться проще, когда сидишь за стенкой.

— А мне вот не нравятся эти стенки, Крест, — Хлоя покачала головой. — Та самая древня магия, о которой я говорила раньше, здесь ощущается сильнее всего. Не ошибусь, если предположу, что источник волшебства таится где-то внутри этого самого строения. Да и символы на воротах…

Мы уже подъехали совсем близко, так что стало понятно, какая хренотень зырит на нас с потускневших металлических кругляков, присобаченных на прутья ворот. Ну я бы сказал, что скалящиеся рожи больше напоминали тех демонов, про которых обожают чесать попики. На вид — чисто взаправдашние! Вт-вот клацнут зубами и полезут наружу.

— Так чё, снаружи остаться? — я оскалился. — Ха! Насмешила.

По ходу проклятущими воротами последний раз пользовались ещё, когда моя бабка бегала на сеновал. Пришлось спускаться и как следует упираться плечами, чтобы сдвинуть хотя бы одну створку. Жутко раздражал вой демонов, который приближался быстрее, чем двигались ворота. Зуб тихо бормотал: «Пропадём, пропадём ни за что» и никто супротив не возражал. Наконец воротина с жутким визгом пошла вперёд, но когда получилась щель, достаточная, чтоб пропустить коня, снова стала. В этот раз — намертво.

— Да и хрен на неё! — я смахнул пот со лба и поглядел в туман. Да, походу гады уже совсем рядом. — Быстрее внутрь.

Чёрт побери, я таких огроменных замков видел совсем немного! Даже домишко, где жил подохший Бахтолм, смотрелся рядом с этим, как халупа бедняка. И везде, на чёрных стенах — какие-то статуи. Нахрена такую жуть на дом цеплять, а? Чудища с крыльями, как у летучих мышей, большие, малые; все скалят клыки и вытягивают шеи.

— Нетопыри, — проворчал Джессип, рассматривая монстров и поморщился. — Слыхал про таких. И да, ты права: аура у этого местечка…Хуже — поискать.

От ворот ко входу в замок вела каменная дорожка. И по обе её стороны, ежели я хоч что-то разумею, какой-то дурак устроил погост. Повсюду — старые треснутые плиты, с какими-то надписями. Одни — совсем в землю ушли, другие — травой заросли. И над всеми — опять же истуканы. И вот, чёрт меня возьми, хрен с ним, с погостом, кто придумал над могилами ставить эту дичь? Может тут прежде жили пришибленные, из тех, что поклоняются дьяволу и целуют жопу козлу, переде тем, как пустить кровь паре младенцев?

Короче, высокие чёрные идолы, с крыльями, сложенными за спиной. У кого-то четыре лапы, сложенные на груди, у кого-то — гребень на башке, а у кого — рога на лбу и шипы на пузе.

— Энто у местных от болотных миязмов башка напрочь свернулась, — пробормотал Хорёк и шмыгнул носом. — Я ишшо книжку в университете читал. Те, кто живут рядом с трясиной и нюхают болотный дух, у тех в башке мутится, хуже, чем от сивухи.

— Не, я лучше браги хлебану, — ответил Карась, испуганно вертя головой. — Чегой-то мне тут совсем не нравится. Стрёмно тут, аж до усрачки!

— Вперёд пошёл, — угрюмо сказал я. — Ещё успеешь обосраться.

И тут все наши лошадки принялись натурально чудить. Стоило только зашагать в сторону замка, как они начали упираться, фыркать, дёргать ушами и бить хвостами. Шаман едва не получил копытом в пузо, а Хорёк только в самый последний момент убрал руку от клацнувших зубов своего одра.

— Животные чувствуют зло, — тих сказала Хлоя, поглаживая своего рыжего по шее. Он, кстати один шёл спокойно. — Поэтому и упираются.

— Хрена они чуют! — я намотал поводья на кулак, а вторым стукнул Черта по морде. — Пошёл, скотина! Просто надышались энтих самых мазмов, вот и балуют.

Короче, пришлось хорошо так поднапрячься, чтобы дотащить упрямых тварей к открытым дверям замка. Каменные чудики по обе стороны входа уставились на нас тусклыми плошками глаз. Мускулистые чудища удерживали поднятыми лапами здоровенный каменный брус, на котором чернело что-то похожее на змеюку. А может — надпись, хрен его знает.