Черепахи до самого низа. Предпосылки личной гениальности

Джон:…и отбивают ритм для всех остальных инструментов гамелана. К нему сразу поставили наименее музыкально искушенного члена нашей группы, в качестве естественного элемента задачи по сплочению коллектива гамелана. Не только этому наш искусный учитель Суча учил наиболее способных учеников нашей группы… Было человека три-четыре, которые в силу то ли старания, то ли способностей контролировать состояние транса, либо по причине лучшей общей подготовки, быстро создали для себя точную стратегию изучения этого класса инструментов и могли продвигаться вперед относительно споро. Учитель работал с этой подгруппой. А когда те, кто испытывал традиционное западное чувство разочарования, что не успевает за процессом обучения, подошли к нему с просьбой о дополнительных занятиях, чтобы догнать успевающих, он обратился ко всему гамелану, всей группе и сказал: «Нет, это обязанность остальных членов гамелана». Таким образом, намеренно делая упор в занятиях на более сильную часть группы, он стимулировал сплочение всей группы, и все закончилось тем, что мы каждый день играли на гамелане вдвое больше; мы раньше тратили столько же времени до его прибытия, обучая тех, кто не смог освоить предыдущее задание, те же мелодии и секвенции.

Джуди: Еще одно преимущество гамелана — каждому есть своя партия.

Джон: И каждая партия одинаково важна для общего звучания, — чего и добиваются в гамелане.

Джуди: У меня в университете однажды был преподаватель, мне очень повезло. Оказывается, что это тот самый биолог, который руководил Институтом океана на Гавайях, когда Грегори Бейтсон проводил там свои исследования дельфинов. Я как раз изучала трудно поддающуюся биологию позвоночных, которую, как мне показалось, начала понимать, и уже два с половиной месяца учила систематику по-латыни, когда, к моему удивлению, узнала, что хотя нам таки пришлось некоторое время учить латинские термины классификации, наш преподаватель занимался не этим. Он начинал как пустынный биолог. Думаю, он приехал откуда-то из Аризоны или Нью-Мехико. Он рассказывал, как выводил на полевые занятия аспирантов и сидел на заборе, наблюдая за ящерицами. Он говорил: «Все, что вам нужно сделать, это наблюдать, что делают ящерицы и записывать в тетрадь».

Джон: Инвентаризация, инвентаризация в первом внимании.

Джуди: Очень просто. Он рассказывал, как сидел на заборе вместе с аспирантами. Много ящериц, нет проблем, они начали писать. Через два часа аспиранты закончили работу. Они написали по две страницы. Когда же закончил он, у него оказалось двадцать страниц записей. В чем, по вашему мнению, была разница?

Женщина: Он смотрел новыми глазами.

Вторая женщина: Правильный размер разбивки

Третья женщина: Точность.

Джуди: Да, все это вместе, но еще дело было в том, что, как он сам сказал: «Аспиранты думали над тем, что ящерица должна была бы делать».

Джон: Над описаниями, которые они прочитали ранее у других наблюдателей.

Джуди: Тем самым упуская из виду, что же ящерица на самом деле делает у них перед глазами. Оказалось, что этот же человек, бывший специалист по биологии пустыни, стал ведущим морским биологом страны. Существовало множество теорий о кашалотах, вы знаете гигантский орган, спермацетовый мешок у кашалота, так вот, интересовало, зачем он нужен. Было несколько предположений о его назначении. Я не помню сейчас все эти теории — одна из них о том, что это балласт: думали, что он нужен для глубокого погружения кита. Не многих китов выбрасывает на берег, чтобы можно было проверить свои предположения. А тут однажды одного выбросило. Сразу пригласили этого биолога, и сказали ему: «Нам необходимо, наконец, выяснить, какая же из теорий отвечает действительности».

Джуди: Итак, приезжает он туда. Что ему известно? Среда обитания китов. И еще прямо перед собой он видит анатомическую структуру тела мертвого кита, которое вскрывает, чтобы взглянуть на строение данного органа и попытаться понять его назначение. Он начинает складывать разгадку из отдельных фрагментов. Говорит: «Гм, на одном конце структуры…» Он назвал это «обезьяньими губами», потому что оно выглядело, как губы, вытянутые в трубочку. Здесь мог создаваться звук. На другом конца гигантского органа была мембрана, от которой мог отражаться звук внутри этой громадной массы жидкости, находящейся в гигантском органе, который заполняет тридцать пять процентов туши кита. Это колоссально. Он говорит сам себе: "Это же прекрасный звуковой механизм». Таким образом, он буквально создает карту из среды обитания, окружения, внутреннего строения и строит предположение о функции этого органа, которое оказывается верным. Это — действительно звуковой механизм. Теперь можно сказать, что одной из способностей, составляющих его высокий профессионализм как биолога, была такая: дайте ему контекст и функцию, и он, возможно, довольно точно опишет структуру. Дайте ему структуру и функцию, и он может описать, каким был контекст — потому что умеет создавать карту.