Через Антарктиду

Мы направились к юго-западному углу горной цепи и двигались несколько миль, не связывая машины; вдруг обнаружилось, что наш путь пересекают очень широкие, ясно заметные трещины. Глядя на запад, я обнаружил, что партия находится слишком близко к сильно изломанным участкам большого ледника Рековери, там, где он поворачивает на север. К востоку еще одно предупреждение — громадная открытая дыра в одной из трещин, через которую машины уже переехали. Очень осторожно мы продвинулись к горам; ясно было, что нужно идти именно так, ибо неизвестно, насколько опасна лежащая впереди местность.

Вскоре машины уже шли в полумиле от скальных отрогов; поверхность все время круто поднималась к югу, и они ползли на первой скорости. Когда мы приблизились к излому, где скалы поворачивали на восток, подъем сделался еще круче и нам стали встречаться заструги, выступавшие на четыре-пять футов над общим уровнем поверхности. К вечеру, обогнув выступ горной цепи, колонна пошла, взрывая снег, вдоль южной ее стороны на высоте около 3000 футов при температуре — 37°.

Следующий день был днем профилактического осмотра машин. Большую часть времени мы провели за подтягиванием гусеничных цепей на «Уизеле», в смазывании частей консистентной смазкой и смене масла во всех системах. Работали на холоде при ветре 5 метров в секунду. Только около 5 часов все было готово к выступлению.

Пройдя несколько миль на юго-восток, партия повернула на юг прямо поперек ледника по направлению к нунатакам Уичавей; их появление на горизонте ожидалось каждую минуту. Мы все шли вперед, взбираясь на верх одного склона за другим, однако каждый раз горизонт нас обманывал. Из воздушной разведки было известно, что где-то впереди вдоль ледника тянется большой пояс трещин, но я заметил в полете несколько участков, где трещины были покрыты снегом, и к одному из таких участков мы стали нащупывать дорогу.

2 ноября партия продвинулась еще на четыре мили к югу и тут, пройдя 25 миль по леднику, остановилась перед лабиринтом из нагромождений льда. В поисках прохода несколько человек прошли вперед на лыжах и оказались окруженными настоящим ледяным лесом, напоминающим скопище торосов высотой до 15 футов ; между ними во все стороны расходилась сеть трещин. Все это вместе производило странное впечатление «мертвого мира», как будто экспедиция внезапно забрела в какую-то область на луне.

Зная, что «Оттер», вероятно, собирается лететь в Саут-Айс, я связался с Шеклтоном, попросил Джона произвести разведку нашей местности и указать, в какую сторону нам следует повернуть, чтобы найти «просвет», который я видел с воздуха в прошлом году. Я также высказал соображение, что это, может быть, подходящий случай для дальнего полета на юг, который планировался, чтобы исследовать область за Саут-Айсом до 84° южной широты. Затем мы временно поставили палатки и стали ждать самолета. Он прибыл вечером, около половины седьмого, и Джон, раньше чем улететь в Саут-Айс, посоветовал нам взять на пять миль к востоку, где, по-видимому, можно будет продвинуться дальше. Позже он сообщил, что погода достаточно хороша, чтобы лететь далеко на юг, и что самолет, возвращаясь, будет снова над нами около часу ночи и тогда, если понадобится, можно произвести еще одну короткую разведку.

Мы быстро свернули палатки и направились к указанному участку; тщательное обследование его на лыжах показало, что и там вся местность изрезана большими трещинами и совершенно не годится для новой попытки продвинуться. Решили дождаться возвращения самолета, а пока никуда дальше не идти, и мы разбили лагерь. Дэвид Стреттон и я заправляли машины, когда над нами в десять минут второго появился самолет. Делая круги над нашим участком, Кен Блейклок, который находился на самолете с Джоном Льюисом и Джорджем Лоу, сообщил нам по радио, что они видели гораздо лучшее место еще на пять миль дальше к востоку. Вскоре после этого Джон приземлился, и мы, не теряя времени, обсудили положение. Кен передал мне набросок схемы трещиноватых участков, которые нам, вероятно, встретятся. Так как температура была ниже — 40°, то они были рады забраться в теплый самолет не меньше, чем мы залезть наконец в свои палатки.

Когда на следующее утро машины прибыли к указанному участку, он показался нам гораздо лучше, чем прежние, и мы быстро пошли на лыжах вперед, чтобы исследовать ситуацию. Здесь вместо гребня, усеянного хаотической массой льда, похожей на гигантское вспаханное поле, тянулась продолговатая ложбина шириной около 2, 5 мили и длиной несколько миль. На первый взгляд гладкая поверхность казалась довольно легкой дорогой, но вскоре я с разочарованием обнаружил хорошо знакомые «чаши», или углубления, имеющие форму головастика, в изобилии разбросанные по всему участку. «Чаши» грозили большим объемом работ. Так и вышло: потребовалось пять дней, чтобы проложить себе дорогу через эту узкую полосу.