Через бури

— Что делать? — задумалось томское светило. — Есть ныне одесский профессор Филатов. Офтальмолог на всю Россию. Так ведь Россия-то на части разорвана. В центре большевики, разрушающие старый добрый мир. На юге другие бандиты грабят, противостоя добровольческой армии генерала Корнилова, вынужденного отойти из-под Петрограда. А в Одессе — то ли германцы, то ли гетманцы, что разницы не составляет.

— Так, может, морем до Одессы добраться?

— Стоит ли, мадам? Кто знает, что случится за время вашего кругосветного путешествия по морям и океанам. Думаю, что и Филатов, как и мы, склонится к мнению профессора Сперанского, нашего высшего авторитета, что все болезни происходят от нервной системы. Нервы, голубушка, нервы! У вас как в семье? Все благополучно?

— Да, слава Богу. Вот только у старшенького мальчика нервный тик на лице.

— Ах, вот как! «Пляска святого Витта» называется. Так что придется ждать до первых пробившихся усиков у ваших добрых молодцев.

— Как это трудно будет!

— Да. Не легко, сударыня моя. Тем более, вести неважные идут. Французские газеты пишут, что наши войска бои вели за Екатеринбург.

— Город мой родной…

— Так вот, в городе вашем родном семья его императорского величества в заключении была. И красные, пока городом владели, с перепугу якобы, на великий грех пошли, все царское семейство перестреляли. Верховный специальное следствие назначил.

— Какой ужас! А мы в своей беде ничего и не знаем!

— А знать надобно, мадам. Тем более что прорвали большевики фронт. Екатеринбург снова у них. Угроза над Сибирью повисла, над самой столицей колчаковской, над Омском, а Петропавловск ваш на пути к ней лежит. Хозяева ваши добрые вас берегли, в неведении оставляли. А вот мне, в силу долга своего, приходится сказать, что не только ждать вам надобно, но и поспешать. Прощайте, сударыня, да храни вас Бог!

Когда мать с сыном вышли из университетского сада и пошли вниз по Почтовой улице, у нее, сдерживавшей слезы, началась истерика. Она плакала навзрыд, и прохожие оборачивались на них. Проезжавшая мимо пролетка остановилась. Из нее, бросив вожжи, выскочил невысокий элегантный бородатый господин и бросился к рыдающей даме:

— Что с вами, ангел мой? Доверьтесь мне. Я профессор математики Технологического института. Шумилов Василий Иванович. Был бы рад оказаться полезным.

Не в силах овладеть собой, продолжая плакать, Званцева без слов кивнула в сторону сына.

— Юноша или почти юноша! Да как же вам не стыдно довести маменьку до такого состояния? — накинулся на Шурика незнакомый профессор.

Опустив голову, мальчик молчал.

— Такая прелестная женщина заслуживает не только уважения и восхищения, сыночек неблагодарный, но еще и заботы мужской и подчинения сыновнего. Да еще в чужом городе. Догадываюсь, вы приезжие?

— Из Петропавловска, — выдавил из себя Шурик.

— Есть такой город на Камчатке. Но оттуда морем надо добираться. Потом еще тысячи верст преодолевать! Твоя мама — героиня, а ты…

Профессор, видимо, хотел отвлечь даму, помочь ей прийти в себя. Она, перестав плакать, только вздрагивала плечами, держа у глаз кружевной платок. Шурику до боли было жаль маму, и он стал помогать профессору, говоря:

— Наш другой город. На железной дороге. Между Уралом и Омском.

— Та-ак. В географии силен, а как с математикой? Небось на Технологический институт заглядываешься? К отцу приехали?..

— Папу в армию забрали. Института не видел и маму не обижал. Она самая лучшая на свете.

— Вы уж простите нас, Василий Иванович. Мы лечиться сюда приехали, — сдерживая слезы, вступилась за сына мама, — а профессора здешние не берутся ему зрение вернуть, — и она тяжко вздохнула.

— Ах, вот как? Тогда извините меня за неуместное вмешательство. Кстати, великий ученый и российский академик Эйлер, последние двадцать лет жизни будучи слепым, свои самые значительные работы продиктовал своему слуге. А сынок ваш все вокруг видит. Правда, юноша? Есть у меня борода или нет?

— Есть, — ответил мальчик, беря маму за руку и прижимаясь к ней.

— Ну, юноша, тебе слуга не понадобится. К тому времени изобретут такой прибор, чтобы пишущая машинка с голоса печатала. В какую гостиницу вы позволите вас отвезти? И как вас по имени-отчеству величать?

— Званцева Магдалина Казимировна. Мы у знакомого адвоката Петрова остановились…

— Рад буду его повидать. Может, в шахматишки с ним сразимся.

— Только не попадитесь на «мат Легаля», — посоветовал Шурик.

— Это-то я знаю, а вот что ты знаешь — это уж полчуда.

Он усадил приезжих в свою пролетку, говоря:

— А у меня две дочурки, Магдалина Казимировна. Одна постарше, пожалуй, сына вашего будет, другая помоложе. Может быть, когда-нибудь встретятся.

В числе провожавших Званцевых из Томска в Петропавловск, кроме адвоката с женой был и профессор Шумилов, элегантно одетый невысокого роста бородач.