Через двадцать лет (СИ)

До репетиции было полно времени, и Дэн первым делом завернул в один из классов на третьем этаже, где группа актёров выполняла упражнения на растяжку. Насчитать получилось десятерых, исключая педагога – немолодую жилистую даму в белом болеро поверх открытого топа. Обменявшись с помрежем приветственными кивками, женщина продолжила урок.

- Селия Марсден – наш трофей и гигант в вопросах пластики, - шепнул Дэн, прокрадываясь к ближайшим стульям, - обрати внимания на её руки. Прекрасны, правда? Она всегда охотно делится опытом, но её лучше не злить – себе дороже.

Эрика посмотрела на гибких актёров, меняющих порядок упражнений.

- А по виду не скажешь…

Дэн, что-то припоминая, расправил плечи и положил планшет на колени.

- Когда мне стукнуло двадцать один, Алекс решил сделать подарок и на недельку записал меня сюда на вечерние тренинги. Сказал, для осанки полезно. С тех пор я знаю, что Селия и кирпичи обратно в глину превращает.

Эрика недоверчиво гадая, лукавит ли он или педагог правда настолько хороша, перевела взгляд с первого на вторую и обратно. В классе они с Дэном просидели минут десять, следя за постановкой движений, а потом тихонько вернулись в коридор. Маленький зал по соседству тоже не пустовал – здесь работали над интонациями и голосом, читая стихи, скороговорки и немного распеваясь. Руководил всем небольшого роста мужчина с роскошными седыми бакенбардами и изумительным голосом, лет на двадцать моложе своего обладателя.

- Брюс Харгрейв, совершенно невероятная личность, - с теплотой представил Дэн, - в молодости был королем озвучки, перешёл на радио, а вскоре – сюда. Его мало кто знает внешне, но голос каждый второй житель города определит, ручаюсь.

Названная невероятная личность, между тем, активно жестикулировала, демонстрируя подопечным направление потока воздуха и нужные паузы.

- Ты у него тоже занимался? – спросила Эрика, следя за классом и дыхательной практикой. Дэн покачал головой.

- Нет, здесь иная система: Харгрейв заявил, что делать из меня Гэри Олдмана[60] – значит, губить природную болтливость, которая вроде как очень мила. А ещё я не люблю, когда меня хватают за рёбра, чтобы размять диафрагму – ужасно щекотно.

Отвлёкшись от объяснений, Брюс посмотрел на вошедших и приветливо помахал. Дэн помахал в ответ.

- Давно ты в театре? – задала Эрика вопрос, который вертелся в голове уже с неделю.

- Восемь лет в декабре было, - ответил молодой человек, - для меня театр словно дом, если не роднее. Дом столько раз не облазаешь, при всём желании, а это место не перестаёт вызывать новые чувства. Цеха, коридоры, классы, сцена. Люди… Если бы я мог сочинять как ты, я бы тоже захотел написать о нём.

Мультяшные глаза парня искрились мечтательностью. Эрика обозрела занимающихся, чьи меткие точные фразы били в цель не хуже дротиков. Мог бы стать этот сказочный дворец и её домом в другой ситуации? Могла бы она вдохновиться вполне конкретными прототипами? Смутный образ талантливого человека, стремящегося к мечте, по капле заструился в сознание, но тут Дэн шагнул к выходу.

- Идём, Алекс тебе ещё покажет другие уроки. А сейчас пора на репетицию – я должен собрать сегодняшний отрывок в единое целое.

Так же незаметно, как пришли, они покинули класс, направившись в малый репетиционный зал, где «Леди Батлер» ожидала своего часа и руководства. Шуму здесь было больше – актёры, занятые в отыгрываемой сцене, экспрессивно проговаривали тексты. Одновременно и громко. Александр, появившийся парой минут позже, был при сигаретах, красной шапочке и полной сосредоточенности. Поздоровался со всеми, улыбнулся Эрике и нырнул в работу. Почти танцевальными шагами он пересекал зал – странный, сосредоточенный и вдохновлённый новым творением человек. Целиком управляющий процессом и коллективом, перешедшим от расслабленности к работе. Репетировали несколько сцен подряд, включая первое появление уже взрослой Беатрис, грезящей о «большом мире». Николь Фокс действительно была удачным выбором, и вовсе не возраст играл тут решающую роль. Мисс Рубинштейн, которой девушка подмигнула, увидела в робкой дебютантке отражение собственных мыслей о героине: сперва юной, неопытной, воодушевлённой, а затем познающей множество новых чувств, от разочарования и тоски до счастья и гордости. Чувства эти закаляли и помогали преодолеть препятствия.

- …Что бы о нём ни говорили наставницы, мне нет дела до их слов, - читала Николь, стоя перед Фэй Уилкинс, игравшей Присциллу, - запятнанный, опозоренный, обанкротившийся, оболганный... Оступившийся. Всё можно простить, лишь бы живой!

Сказано это было с правильными интонациями – не с вызывающе-раздражающим пафосом, а с той мягкой мудростью, что отличает любящее сердце, полное надежды. Эрика подумала, что сказала бы точно так же. Дэн, несколько раз щёлкнувший камерой планшета в момент игры, отошёл к стульям в углу, где расположилась девушка.

- Ну как? Ещё не потеряла голову, мисс автор?

- Нет, но до этого недолго, - хмыкнула та, глядя на толстую тетрадь в руках помрежа, - а что ты делаешь сейчас?