Через двадцать лет (СИ)

Это касалось и объяснений с Элинор Шоу, которые старшая и младшая Рубинштейн взяли на себя. Приятно было осознавать, что отвращения и прочих «прелестей» удалось избежать: Луиза, сперва смотревшая на Алекса как на восьмое чудо света, постепенно успокоилась, начав приходить в норму. Эрика помогала ей, даром, что сама порой смущалась. Всё чаще он, мистер Гаррет, звался папой, и от этого теплела каждая клеточка в организме. Привыкание, похожее на комок отсыревшего серпантина, оживало и оживляло самих людей. Они проводили время вместе, заполняя пробелы биографии, они не торопились, не подгоняли и не настаивали ни на чём. Взаимное обещание держала необходимость проживать один день за раз…

В начале мая, когда установилась хорошая погода, и город уже ощущал намёк на предстоящее лето, Луиза пожаловала в театр одна. Несколько её предыдущих визитов – с дочерью, в основном – заложили позитивное настроение и вызвали естественное любопытство. Алекс продолжал внимать данному Джексоном совету вести себя умеренно – он как раз следил за ходом репетиции и раздавал указания, пока молодняк не окликнул, заметив, что к начальству пришли.

- Пришли? Сегодня вроде не планируются встречи, - он подумал, было, о новой порции репортёров по свою душу, но в зрительном зале никого такого не просматривалось. Зато через несколько рядов от его места обнаружилась старшая Рубинштейн, - о… Луиза?

Женщина, одетая в лёгкую светлую рубашку и джинсы, приветственно помахала. С некоторых пор она имела возможность бывать в этих стенах наравне с дочерью, но старалась не злоупотреблять удачей.

- Я не помешала? - она оглядела ряды сидений и сновавших по проходам людей. Алекс встал, делая отмашку актёрам на сцене.

- Джордан, идём с десятой страницы и не отвлекаемся, с замечаниями влезу позже, - а затем обернулся к Луизе, - ничего подобного, я рад тебе. Ты одна? Присоединишься?

- Эрика на работе, а у меня внеплановый выходной – вот и приехала... И да, пожалуй, присоединюсь, - скользнув мимо Алекса, Луиза оставила сумку на свободном сиденье, - у тебя всё хорошо?

- Более чем. Временно изображаю ворчливого дядюшку для тех, кто в этом нуждается, - пояснил мужчина, указав на репетирующих.

Они простояли секунды две и, наконец, вынужденно заняли места – прогон требовал контроля и концентрации. Алекс подумал, что момент настоящий сравним с премьерой «Леди Батлер», когда он сидел вот так же возле Эрики, следя за сюжетом и ведя беседу.

- А твои собственные дела? Как Нью-Йорк?

- С последнего раза – нормально. Работа не стоит на месте, детишки учатся и…, - Луиза, запнувшись, покраснела, - знаешь, я слукавила: мой выходной вполне спланирован и взят добровольно.

- Ради поездки?

- Ну… можно и так сказать.

Оба замолчали, наблюдая сценическую игру. А ведь когда-то именно так воображение рисовало совместный поход в театр.

- Что насчёт новой пьесы Эрики? В последнее время я то и дело слышу о возможном грандиозном воплощении.

- Оно и будет грандиозным, - согласился режиссёр, - уже скоро. Джордан Моран, вон та особа, в клетчатом платье, собирается после нынешнего сразу взяться за следующий проект. Эрика считает, что работа исключительно со мной не раскроет её самостоятельность, а повесит амплуа папиной дочки. Я с ней солидарен.

- Правда?

- Правда. И поэтому пьесу про молодого Роберта с его вкладом в искусство не хватаю себе, а отдаю – так честнее. Хотя Дэн вряд ли откажется от руководства вторым спектаклем, но ему я не буду мешать.

Луиза тихо рассмеялась.

- Дэн – чудный парень, они отлично подходят друг другу.

- Несомненно, - кивнул Алекс, периодически поглядывая на женщину. Та, словно подстёгиваемая его взглядом, приготовилась разобраться в самом важном и сокровенном:

- Помнишь первый день в госпитале? а время, что мы стали вновь проводить друг с другом, я пришла к выводу, что не ошиблась… когда назвала тебя Алексом.

Пауза.

- Никогда не любила этимологию, но с некоторых пор кажется, что ты действительно Александр, непобедимый и неустрашимый. А Джимми был тоненькой маской – защитной кожицей, чья необходимость исчезла. Это всё – интуиция, извини; я говорю глупые вещи, но…

- Перестань, - попросил режиссёр, - на интуицию должно полагаться, и на твою – особенно. И, конечно, не считаю тебя глупой.

Они опять замолчали, собираясь с мыслями.

- Я за истёкший месяц не осмеливался спросить, жалела ли ты…

- О нашем расставании?

Кивок. Луиза, сев на край, обняла спинку кресла впереди.

- Жалела… Позже переставала и начинала заново. И так – до бесконечности. Накручивала себя и терзалась мыслями, что однажды следует рассказать Эрике про нас. Что у меня абсолютно нет идей, как она это воспримет.

- А как Джеральд воспринял?

- Я с ним старалась не обсуждать тебя. Не потому, что было стыдно, а потому, что слишком лично.

Алекс, тронутый признанием, сосредоточился на актёрстве с трудом.