Через ее труп

Эшли сидела рядом со мной. Когда моя теория, что кто-то играл во дворе, разбилась вдребезги, я заставил себя не смотреть на Эшли. Не хотелось видеть, как она сжимает пальцы, чтобы не дрожали руки, или как по ее шее поднимается румянец.

Как главная наследница, Эшли становится очевидной подозреваемой, но, как она уже объяснила – ничего не знала о наследстве до оглашения завещания. А к тому времени считала, что Луиза уже мертва. Да, она сыграла медсестру Луизы, но верила, что это проба на роль. Когда же выяснилось, что это не так, старуха уже исчезла. К тому же именно Луиза отправила запись на автоответчик Нейтана, а значит, ясно, кто дергал за ниточки, и это не Эшли.

– Как, по-вашему, сколько лет этому мячу? – спросил детектив, разглядывая пакет с уликой.

– Много, – отозвался эксперт. – Отправим его криминалистам, но зуб даю, ему лет десять как минимум.

Детективы отпустили нас, пообещав сообщить новости через пару дней. Мы с Эшли ехали домой молча. Дождь превратился в мелкую морось. У дома Брандо выпрыгнул из машины и поскакал по дорожке, задрав нос, как выставочный пони, только что завоевавший голубую ленту. Почему бы и нет? Он уж точно заслужил награду. Его непослушание спасло две жизни. Я с содроганием подумал, насколько хуже все могло бы обернуться, если б он вел себя идеально.

– Какое-то невероятное утро, – сказала Эшли, когда я открыл дверь и последовал с ней и Брандо в дом.

– Ужасающее, – согласился я, не уточнив, что считаю самым пугающим.

– Уму непостижимо, как там оказался бейсбольный мяч, – произнесла Эшли, как будто прямо у ее ног не стояла открытая коробка с мячами.

– Похоже, он был там уже давно, – заметил я.

– Да, выглядит потрепанным.

– Думаешь?

Эшли лишь пожала плечами.

– Похоже на правду.

Я уставился на открытую коробку с бейсбольными мячами. Всего двадцать один мяч, если быть точным. Мне потребовалось десять секунд, чтобы их пересчитать.

– Луиза была ужасным человеком, – добавил я, на случай если Эшли захочет еще что-то мне рассказать.

– Ну, больше она никого мучить не будет.

Став врачом, я дал клятву «не навреди». Обещание кажется простым, но лечить людей совсем не просто. Мы убиваем здоровые клетки, чтобы уничтожить раковые, отрезаем поврежденные конечности, чтобы помешать инфекции распространиться, отбираем кровь, костный мозг, органы у одного человека, чтобы спасти другого. Легко сказать «цель не оправдывает средства», но ведь иногда оправдывает.

– Наверное, с ней случилось то, что было суждено, – сказал я. – Учитывая, что ее уже считали мертвой.

Эшли кивнула и посмотрела на дверь.

Мы молча стояли так, казалось, целую вечность. В тишине я слышал биение своего сердца. Брандо опустил голову, но смотрел на меня, как будто знал, что следующий ход за мной.

– Пожалуй, стоит тут убраться, – добавил я, оглядывая беспорядок, который устроил.

Бейсбольные мячи по-прежнему лежали в кучке «оставить», вместе с несколькими куртками и парой лыжных ботинок.

– Здесь много бейсбольных мячей, – произнесла Эшли, посмотрев на коробку. Я уже подумал, не проверка ли это, но тут она добавила: – Сколько их у тебя?

Теперь дело было за мной, и мое решение могло многое изменить.

Я вспомнил баскетболиста из колледжа, которого лечил, когда был ординатором. Он попал в автомобильную аварию, и его парализовало ниже пояса. Когда парень спросил меня: «Смогу ли я когда-нибудь снова играть?», я ответил честно: «У вас поврежден спинной мозг. Вы никогда не будете снова играть». Но он только покачал головой: «Не говорите мне эту ерунду. Ко мне это не относится». Парнишка не хотел знать факты, смотреть на рентгеновский снимок, на котором его позвонки выглядели как суп с макаронами из букв. Потому что, если он этого не увидит, еще есть шанс, что я говорю неправду. Так он рассуждал.

Осталось еще столько неизвестных. Знала ли Эшли о бункере? А если да, то откуда? И как она узнала, что Луиза там, и где вентиляционная труба, и что у бейсбольного мяча идеальный размер, чтобы ее перекрыть? Ни Нейтан, ни я не поняли, почему взорвался мешок с цементом, а Эшли сообразила, что нужно заглянуть под него. Удачная догадка? Или нечто большее?

– Я понятия не имею, сколько там мячей, – ответил я, ногой передвигая коробку к кучке на выброс. – Это неважно, я все равно хочу их выбросить.

Я нагнулся и закрыл коробку.

Не знаю, сделал ли я это ради нее или ради себя. Мне больше не хотелось на ней жениться, но она мой лучший друг, в этом я твердо уверен. Поэтому я выбросил эту коробку, а вместе с ней и все оставшиеся без ответов вопросы. Да, я поклялся не причинять вреда, но я также верю, что люди должны получать по заслугам.

Эпилог. Три недели спустя. Эшли

Проснувшись в день своего рождения, я увидела три пропущенных звонка от мамы. В Висконсине на два часа больше, но первый звонок был в шесть утра по ее времени! То есть в четыре по-нашему. Похоже, она очень торопилась поздравить меня с тридцатилетием, поэтому я перезвонила, не вылезая из постели.

– С днем рождения! – прокричала она, взяв трубку после первого же гудка.

– Привет, мам.