Через годы и расстояния. История одной семьи

Итак, с женой и дочерью в апреле 1967 года мы отправились в Токио, где еще в детстве я провел пять с лишним лет. Начался новый этап в моей жизни.

Путь на восток

Хотя перед отъездом я побывал у Брежнева, Подгорного, Андропова и Громыко, никто из них никаких особых наставлений мне не давал. С Косыгиным я попрощался только по телефону, так как у него за несколько дней до моего отъезда скончалась жена, с которой они прожили долгую жизнь, и ему было не до напутствий.

Наиболее ценные советы я получил от моего предшественника Владимира Михайловича Виноградова, который, вернувшись из Токио, стал в качестве заместителя министра иностранных дел опекать советско-японские отношения. Его главный постулат заключался в том, что наши отношения с Японией еще не доросли до каких-либо крупных совместных политических шагов. Поэтому на данном этапе внимание посольства, как, разумеется, и торгпредства, должно быть сосредоточено на развитии торгово-экономических связей. А в этой области, по мнению Виноградова, перспективы были весьма благоприятные.

Вскоре после прибытия в Японию я убедился, что Владимир Михайлович был прав. В политической области наши возможности действительно были весьма ограничены. После войны Соединенные Штаты, которые упорно сопротивлялись включению, скажем, Польши в сферу интересов Советского Союза, превратили Японию если не в свою вотчину, то, во всяком случае, в страну, где их влияние было превалирующим. Они расположили здесь свои военные базы, в результате чего страна стала своего рода американским непотопляемым авианосцем. Они написали для японцев новую конституцию, стали их главным торговым партнером. Только в последние годы, особенно после окончания холодной войны, в японо-американских отношениях появились серьезные трещины.

К этому всему можно добавить, что советская дипломатия совершила в 1951 году крупную ошибку, покинув конференцию в Сан-Франциско и отказавшись подписать разработанный там мирный договор с Японией. Это впоследствии дало японцам дополнительные возможности претендовать на четыре острова Курильской гряды. А проблема этих островов, как я убедился вскоре после прибытия в Японию, висит как дамоклов меч над российско-японскими отношениями. Хотя во время пребывания в Токио меня нередко посещала мысль о том, что некоторые – и весьма влиятельные – японские политики больше заинтересованы не в урегулировании вопроса об островах, а в том, чтобы этот дамоклов меч оставался в подвешенном состоянии, очень уж им не по душе было улучшение отношений между нашими двумя странами.

После этого небольшого политического экскурса расскажу о своих первых впечатлениях от послевоенного Токио, столицы Японии, многострадального города, дважды возродившегося из пепла. Первый раз он был почти полностью уничтожен стихийным бедствием – грандиозным землетрясением 1923 года. Кстати говоря, мое первое воспоминание детства относится к сентябрю 1923 года. Мы сидим за обеденным столом, и отец говорит: «Какое страшное землетрясение произошло в Японии». Во второй раз Токио был практически сровнен с землей американскими бомбардировщиками во Вторую мировую войну. К 1967 году, когда я прибыл туда во второй раз уже в качестве посла, то нашел город практически возродившимся из руин. Это был огромный мегаполис, один из крупнейших в мире. Тут и там сталкивался с остатками старого города, каким я знал его в детстве.

Уцелело и здание посольства, построенное в начале 30-х годов в стиле, который тогда считался ультрасовременным, теперь оно выглядело устаревшим и потрепанным. Через шесть лет мы его разрушили и начали строить новый комплекс на той же территории.

Вскоре я убедился, что и в социально-политическом плане это не Япония моего детства. Тогда это была страна, совершившая гигантский прыжок из феодализма в империализм, чудовищная амальгама из все еще очень сильных пережитков феодальных традиций, милитаристской психологии, крестьянства, влачившего в своем большинстве жалкое существование, и в то же время – из крупных концернов, современных социальных отношений. Одновременно с этим в стране быстро набирали силу фашистские тенденции. Это была гремучая смесь, которая вскоре привела к гигантскому взрыву, охватившему большую часть Азии и Тихого океана.

Приехав сюда во второй раз, я нашел более или менее добропорядочную страну с достаточно прочной парламентской системой и гигантскими монополиями, прочно сросшимися с правительственными учреждениями, и довольно сильными коммунистической и социалистической партиями. В этой обстановке мне и предстояло работать.