Через годы и расстояния (история одной семьи)

И все же лед неприязни постепенно начал таять. Важным моментом на пути нормализации отношений с Китаем стало выступление Михаила Горбачева во Владивостоке 28 июля 1986 года, в котором он затронул широкий круг вопросов, относящихся к Азиатско-Тихоокеанскому региону. Что касается непосредственно Китая, то было заявлено, что Советский Союз готов рассматривать главный проток Амура в качестве пограничной линии между двумя странами. Это важное уточнение привело к началу пограничных переговоров с КНР. Но даже независимо от этих переговоров Советский Союз объявил о своем намерении сократить свои войска в Азии на 200 000 человек. Горбачев выдвинул также предложение начать переговоры о понижении уровня военного противостояния вдоль советско-китайской границы. Эти переговоры начались несколько позже пограничных. Советский руководитель объявил, что СССР обсуждает с Монголией вопрос о выводе части своих войск. И о том, что к концу 1986 года предстоит вывод шести полков из Афганистана.

В действительности вывод войск из этих двух стран начался не столько из-за стремления нормализовать отношения с КНР, сколько по другим причинам. Уже ни для кого не было секретом, что в Афганистане мы попали в тупиковое положение в военном плане и несли колоссальные потери в плане политическом.

Что касается Монголии, то наше посольство в Улан-Баторе давно уже информировало Москву, что присутствие советских войск было причиной многочисленных неприятных инцидентов. В своих сообщениях из Пекина мы, в свою очередь, указывали, что в свете новой ситуации, которая возникала на Дальнем Востоке, представлялось весьма маловероятным, чтобы Пекин испытывал какие-либо агрессивные намерения в отношении Монголии.

Было очевидно, что все это произвело впечатление на Пекин. Когда через три года Дэн Сяопин встретился с Горбачевым, он заметил, что, ознакомившись с владивостокской речью, китайское руководство пришло к выводу о начале существенных перемен в политике Москвы. И в самом деле, постепенный вывод войск из Монголии и Афганистана означал, что процесс устранения двух из трех так называемых препятствий начался.

Отмечая положительный характер владивостокской речи, китайские представители были, конечно, далеки от того, чтобы броситься нам в объятия. Министр иностранных дел У Сюэцянь тут же выразил озабоченность по поводу того, что советский руководитель фактически обошел вопрос о Камбодже. И заявил, что китайская сторона заинтересована, прежде всего, в справедливом и разумном урегулировании камбоджийского вопроса.

В свою очередь, Дэн Сяопин в сентябре 1986 года в интервью американскому телевидению говорил о готовности встретиться с Горбачевым, если Советский Союз предпримет «конкретные шаги с целью вывода вьетнамских войск из Камбоджи». Если СССР, сказал он, сможет содействовать этому, то основное препятствие на пути восстановления китайско-советских отношений отпадет.

Камбоджа действительно представляла главную трудность, ибо решение о присутствии там вьетнамских солдат зависело не от Советского Союза. К весне 1988 года начали появляться кое-какие признаки прогресса. В мае было объявлено, что Ханой выведет 50 000, или примерно четвертую часть, своих войск к концу 1988 года и остальные — к концу 1990 года. Еще один шаг вперед был сделан в июле 1988 года, когда Советский Союз дал согласие начать двусторонние переговоры с Китаем по камбоджийской проблеме. Наконец несколько позже удалось убедить китайцев вступить в прямые переговоры с Вьетнамом. И была достигнута договоренность начать многосторонние переговоры в рамках ООН.

Было бы ошибкой полагать, что советско-китайские отношения улучшились лишь потому, что это отвечало интересам Кремля. Верно лишь то, что в течение всего периода с 1986 по 1989 год инициатива находилась на стороне Москвы. Но можно не сомневаться, что к середине 80-х годов китайские руководители начали осознавать, что международное положение КНР становилось менее благоприятным, особенно в результате разрядки напряженности между СССР и США. По мере того как «холодная война» подходила к концу, так называемая «китайская карта» становилась менее важным фактором на международной арене. Кроме того, китайские руководители, видимо, пришли к выводу, что быть орудием в чьих-то руках не самая выгодная, да и не самая достойная позиция, особенно когда в Вашингтоне открыто говорили об использовании «китайской карты». Не случайно Дэн Сяопин заявил, что отныне Китай не будет картой в чьих-либо руках и если кто-либо будет играть в «китайскую карту», то только сам Китай. Собственно говоря, сама основа американо-китайских взаимоотношений требовала пересмотра и перестройки. Эти взаимоотношения были сконструированы, исходя из того, что США и КНР имели общую заинтересованность в противостоянии «советской военной угрозе». Теперь это уже не отвечало новым реалиям жизни.