Через костры и пытки

Английский мыслитель Фрэнсис Бэкон, живший три с половиной столетия спустя после своего однофамильца Роджера Бэкона, говоря об алхимии, приводил древнюю сказку о старике, который, умирая, сказал сыновьям, будто закопал в своем винограднике золото. В поисках золота сыновья перекопали весь виноградник, но ничего не нашли. Однако труд их не пропал даром. Работа на винограднике принесла обильные плоды, урожай, какого прежде не видывали. И тогда стало понятным завещание старика.

Сказка эта поучительна и образно говорит о том, что же дала людям лженаука алхимия. Не случайно впоследствии на почве алхимии родилась химия — наука, без которой немыслима наша жизнь.

Роджер Бэкон занимался алхимией увлеченно. В монастырской башне он оборудовал лабораторию и ночи проводил за опытами, среди колб и реторт, в надежде обнаружить «философский камень». Нет ничего удивительного в том, что один из замечательных умов своего времени оказался во власти суеверного представления об этом таинственном «камне». Нет ничего удивительного, что он увлекался астрологией, что он отдавал дань поражающим теперь своей наивностью суевериям. Это печать времени, печать эпохи, в которую он жил и творил.

Церковь неистовствовала, стремясь преградить путь научному знанию, ломавшему установившиеся представления, общепринятые в те годы положения. В XII столетии папа римский Александр III запретил духовным лицам заниматься физикой. Сто лет спустя «святой» Доминик, основатель монашеского ордена доминиканцев, запретил членам своего братства изучать естествознание и медицину. Ну а отношение руководителей ордена францисканцев к познанию мира Роджер Бэкон испытал на себе. За свои исследования, свои высказывания в защиту свободного познания мира он поплатился свободой.

4

В 1267 году с корабля, прибывшего в Англию, сошел пожилой человек в монашеской одежде. Он добрался до Оксфорда и направился в монастырь, где ему предстояло прожить оставшиеся годы. Он шел по узким улочкам, озираясь по сторонам и радуясь встрече с городом, где провел лучшую часть жизни. Никто не обращал на него внимания — мало ли монахов бродит по Оксфорду! А имя Роджера Бэкона, некогда возмутившего спокойствие горожан, давно стерлось в их памяти.

Но через год после того, как Роджер Бэкон возвратился в Оксфорд, генералу ордена францисканцев вновь посыпались доносы на него. Этого монаха ничему не научила жизнь. Возвратившись в Оксфорд, он опять занялся физическими опытами, снова вернулся к алхимии, проводя дни и ночи в монастырской башне. Но это еще не самое страшное. Хуже другое. В своих сочинениях, отстаивая мысль о независимости науки от религии, он подверг критике святую церковь.

Бонавентура читал сочинение Роджера Бэкона. Читал внимательно. Он действительно умен, этот монах, и, конечно, прав, обвиняя духовенство и своих собратьев в невежестве. Но они служат господу, прославляя его, заставляя людей безропотно следовать предписаниям святой церкви. А у Бэкона получается, что тем самым они препятствуют развитию знания, которое дает человеку власть над природой, преумножает их силы. Он обвиняет духовенство в том, что оно выступает против прогресса. А ведь духовенство говорит от имени церкви…

Генерал ордена еще раз перечитал написанное. Тонкие пальцы нервно теребили янтарные четки. Брат Роджер заявляет, что наука должна стать независимой, освободиться от опеки богословия. Пусть-де богословие существует само по себе, не вмешиваясь в дела науки, которая получит возможность развиваться самостоятельно.

Бонавентура покачал головой. Умный и проницательный богослов уловил смысл подобных суждений. Речь тут шла не просто об освобождении науки, а о скептическом отношении к религиозной догматике. Если церковь ставила веру превыше всего, утверждая, что научное познание немыслимо без религии, то Бэкон ратовал за свободное развитие знания. Это была явная крамола.

Таких крамольных мыслей у него было немало. Чего стоит, например, его отрицание исключительности христианской религии. Он пишет, что на земле много религий, но нет никаких оснований утверждать, что христианство истинно, а все другие религии ложны. Он даже сравнивал христианство с иудейством…

Генерал ордена был тверд и непреклонен в отношении тех, кто отступал от догматов веры, проповедовал еретические взгляды. И хотя он отдавал должное рассудительности брата Роджера, его несомненно гибкому уму, терпеть такие вольности он не мог. Человек, распространяющий взгляды, не совпадающие с теми, которые признавала истинными святая церковь, должен был понести наказание. Исключений тут быть не может. Суждения брата Роджера крайне опасны. Нельзя было допустить, чтобы он делился ими со своими ближними. Крамолу надо решительно пресекать, пока она не пустила ростки.