Через лабиринт. Два дня в Дагезане

Валерий встал и пошел за парнем. Тот рассчитал правильно — оказался у выхода последним, но еще до того, как в вагон хлынули встречные пассажиры. Валерий, однако, успел выскочить следом и окончательно растерялся — милиционера нигде не было видно. А вор (Валерий уже не сомневался, что парень в кепке — вор) быстро пересек ближний свободный путь и перешел на соседнюю платформу. Брусков шел за ним, все еще оглядываясь в поисках милиционера, но парень шагал широко и вот-вот мог скрыться из виду. Да и время шло. «Стоянка поезда — двенадцать минут».

И тут Валерий не то что решился, а как будто бросился впервые с вышки в воду. Раз — и все!

— Послушай, друг. Постой.

Сказал — и не узнал своего голоса: такой он получился жидкий и противный. Брусков подумал даже, что вор и не обернется на такой голос, но тот сразу остановился, потому что давно заметил Валерия:

— Тебе что?

— Да вот чемодан вроде бы…

Лицо вора было совсем рядом. Он оказался не таким уж молодым, торчащие скулы были обтянуты желтоватой, нездоровой кожей, а узкие глазки смотрели зло и ничуть не испуганно:

— Что «вроде бы»? Твой это чемодан?

По свободному пути, медленно пыхтя белым паром, приближался паровоз. Вор скосил на него прозрачные глаза.

— Твой, говорю, чемодан?

— Не мой, но…

— Так чего ж ты к человеку привязался, падло?

И прежде чем Валерий успел сообразить, что происходит, вор резко ударил его тяжелым ботинком по ноге, в самую кость, так что Брусков даже присел от боли. А парень, не оглядываясь, как кошка, кинулся под самый нос паровоза и перемахнул путь, едва не попав под колеса. Пыхтящий состав отрезал его от Валерия.

«Ушел», — подумал Брусков и почувствовал себя таким несчастным, что даже боль стала тише. Но тут мимо броском пролетел человек в сером пиджаке, схватился за поручни проходящего товарного вагона, перескочил на ходу через площадку и спрыгнул с той стороны.

«Держи этого в стеганке!» — услыхал Валерий. И вслед за криком — свисток. Он поднялся и заковылял по платформе туда, где кричали.

А позади Брускова уже набирал скорость пассажирский поезд. Валерий увидел, как покатился по рельсам и его вагон, но бежать за ним был не в силах. Боль становилась мучительной. Он махнул рукой и остановился, совсем расстроившись. Что с ногой? Как он доберется теперь домой? Да и его собственная сумка осталась в вагоне.

— Молодой человек! Вы что, идти не можете?

Перед ним стоял тот самый, в пиджаке, что бросился за вором. Под пиджаком был тонкий спортивный свитер.

— До железнодорожного отделения дойти сможете? Знакомого своего повидать?

— Задержали его?

— Взяли. Старшина как раз оказался. Помог. За что это он вас?

— Чемодан у него?

— Есть и чемодан.

— Краденый. Да вы, собственно, кто такой?

— Кучеренок, капитан милиции. В Минск из отпуска возвращаюсь.

— Значит, и вы отстали?

— Что поделаешь. С нами и похуже бывает. Брусков как-то сразу успокоился.

— А я журналист. Здорово вы подоспели. — И поковылял за капитаном в отделение.

Там за видавшим виды двухтумбовым столом сидел старший лейтенант, а напротив его, на скамейке, — задержанный парень. Немолодой уже старшина снял фуражку и вытирал платком лоб. Чемодан вор все еще держал в руках. Увидев хромающего Брускова, он скривил губы в ухмылке и отвернулся.

— Ага, пришли, — обрадовался старший лейтенант. — Так что там произошло?

— Вот товарищ журналист видел, как этот парень украл чемодан, — пояснил капитан.

— А больше ваш товарищ ничего не видел? Он же спал всю дорогу. Мало ли что во сне увидеть можно.

— Замолчите, — перебил старший лейтенант. — Как ваша фамилия?

— Музыченко.

— Покажите документы.

— Я их с собой не ношу: потерять боюсь.

— Зачем сюда приехали?

— Приехал — и все. Что, ездить нельзя, что ли?

— Чемодан ваш, вы говорите?

— А то чей, Пушкина?

— Расскажите, пожалуйста, как было дело, — обратился старший лейтенант к Валерию.

Брусков начал по порядку:

— Я возвращаюсь из Берегового, в командировке был…

Вор смотрел на него злобно, и Валерий, рассказывая, малодушно думал: «Отпустят его сейчас, так не миновать мне ножа в бок. Вот попал в историю». Но отступать было невозможно. Да и боль в ноге не располагала к мягкости.

— Значит, хозяина чемодана вы не видели? — спросил старший лейтенант огорченно, и Валерий опять подумал: «Отпустит он его».

Музыченко сплюнул на пол:

— Напел байку. Сразу видно, журналист.

— Помолчите, Музыченко, — прервал снова старший лейтенант. — Скажите-ка лучше, что у вас в чемодане?

Впервые вор ответил не сразу.

— Да разве все запомнишь…

— А вы не все, вы хоть что-нибудь.

— Я знаю? Сестра собирала в дорогу. Барахло разное, харчишки.

Старший лейтенант недоверчиво покосился на желтые ремни.

— Вот что, Музыченко. На столе лист бумаги и речка. Напишите-ка, что, по вашему мнению, сестра могла положить в чемодан. Садитесь.

Писал он долго, выводя на бумаге круглые ученические буквы. Всем уже надоело ждать, но его не торопили. Вдруг Музыченко так нажал на перо, что чернила брызнули во все стороны. Он перечеркнул лист крест-накрест и швырнул ручку на стол:

— Считайте, что попутали, гражданин начальник. Не знаю я, что в этом сундуке, сами смотрите.