Через миры, выбирая любовь (СИ)

В тоже мгоновение земля рядом содрогнулась и в десятке метров от себя он увидел валом поваливший дым от воронки. Такой же взрыв рядом заставил пригнуться воина к земле. Мирия прикрывала союзников катапультами. Битва была практически проиграна, если подкрепление не подойдет немедленно. Вжав голову в плечи, Гармон пытался разглядеть в дыму валькирию, но той нигде не было видно, глаза начали слезиться, он закашлялся. У него не осталось злости, скорее усталость охватила воина, и где подкрепление?

Рек потряс мечом, что-то крича в пылу битвы, но Гармону никак не удавалось расслышать. Кажется он на что-то указывал, но куда именно, воин не мог понять. В глаза ему светил отблеск с позолоченных крыш храма Создателя за стенами города. Что же мы творим, о Великий ?

Миряне собрались в кучу, по другому это сборище никак нельзя было назвать, и понеслись навстречу отряду из Фира. Теперь он понял почему стены охранял такой большой отряд снаружи, а не изнутри как следовало. Они ждали фирцев, а войти иначе, чем в главный вход те не могли, оба подземных хода Серг знал наизусть и сейчас выставлял там многочисленную охрану. Казалось, они предусмотрели все. Но и солнечный орден не оплошал, выставив пехоту снаружи, только для того, чтобы фирцы смогли войти в город. Ведь если они поднимут решетку просто так, вместе с фирцами зайдет и вся армия Полнолуния. Теперь ни за что на свете не дать им войти! Но почему же медлят основные войска, почему не идут на помощь?

Сейчас все силы нужно было бросить на перерез фирцам, потому что войдя в город, силы Мирии удвояться, и где Алина?

Валькирия приподняла голову от земли и тут же рухнула назад, дышать было невозможно, глаз не отркыть из-за плотного дыма, покрывающего все вокруг. Последний снаряд разорвался почти у нее под ногами и очнулась Алина уже на дне воронки. Разглядеть собственную руку было абсолютно невозможно, но Алина прекрасно ориентировалась и в темноте. Заходясь в кашле от удушливого дыма, она, даже не пытаясь открыть глаза, ощупывала горячий песок вокруг себя. Как бы пригодились сейчас черные могучие крылья оракула, теперь же ей оставалось только ползти. Упрямо стизнув зубы, сначала на локтях она подползла к краю воронки, потом стала понемногу выбираться. Она лезла наверх цепляясь за корни, помогая себе мечом, и молилась только, чтобы Гармон был цел и невредим.

Через несколько минут, почти ничего не соображая от дыма, валькирия высунула голову из котловины . Алина бессильно перевалилась через край и хоть в изнеможении, но попыталась сразу подняться на ноги. Глаза слезились, легкие разрывались от дыма, она зашаталась, но осталась стоять.

Вокруг никого не было, битва шла теперь у самых ворот. Наконец она разглядела и Гармона и почти подступивших пехотинцев Фиры. Воин был в безнадежном положении, впрочем как и Реквием, и те немногие, что остались в живых защитники Тэпра. Поняв, что пробиться к нему она уже не успевает, валькирия рванула с цепочки медальон и воздела руку.

-Quos Deus perdere vult…

Гармон понимал, что живым ему из этой передряги уже не выбраться, подкрепление не придет, Катарина словно решила пожертвовать жизнью сына в борьбе за власть, храня основные силы для длительной осады, как и предлагала на совете. Ведь если они проиграют это сражения, введя в бой основные войска – всю войну решит первое и единственное сражение. Этого графиня никак не могла себе позволить.

Воин приготовился дорого продать свою жизнь. Выходить на бой – так побеждать, драться – так до последнего, умирать - так не одному. И если сегодня ему суждено переломить хлеб с прадедами, то заберет он с собой немалую дружину. Резким движением он крутанулся на пятках, как когда –то его учили, рубя с плеча наискось и двое фирцев рухнули, обдавая его кровавыми брызгами, но на их место уже вставали другие.

Новый нападающий носил бороду, по знакам отличия был капитаном, а на внушительном щите сиял герб столицы. Что ж недолго тебе носить капитанские кинжалы, - подумал Гармон и ринулся в бой. Легкость и какое-то пьянящее чувство радости битвы охватило его сущесво. Обреченному нечего терять, и с именем дочери, которое теперь превратилось в боевой клич, он ринулся в бой.

-Ава – а – а – т! – подхватили немногочисленные оставщиеся в живых защитники ордена Полнолуния.