Через мост и дальше

Песок на пляже, не смотря на теплую осень, уже стал зимним. Он как будто съежился и стал в три раза меньше, как будто ему уже было холодно и он не мог найти снег, чтобы спрятаться под ним и согреться. По нему ежедневно бегали собаки, весь пляж был усыпан их беспорядочными следами. Они разрывали в песке ямы, в которых можно было найти остатки минувшего лета: шелуху от семечек, бычки, крышки от бутылок, фантики. Песок принимал все это в себя с решимостью гладиатора, выходящего на арену. Так происходило из года в год. К новому лету он каким-то образом очищался. Возможно, ему помогали люди, которые много лет назад выкупили землю на озере и построили здесь кафе, лодочную станцию и несколько деревянных срубов, которые приспособили под бани и места для различных праздненств. Иногда люди привозили новый песок и рассыпали его по пляжу. Старый совсем не жаловался на такое вторжение в его личное пространство, он любезно принимал новичка на своем пляже, и уже через неделю сливался с ним настолько, что нельзя было с уверенностью сказать, кто провел тут годы, а кто появился неделю назад. Чем дальше оставалось лето, тем меньше людей ходило по пляжу. Им становилось незачем появляться здесь – вода все охлаждалась, точно так же как и воздух, и уже нельзя было провести на пляже весь день, как можно было, с удовольствием и легкостью, сделать еще несколько месяцев назад. Люди уезжали в город, в котором они жили и работали, замыкались в четырех стенах и им было незачем приходить на пляж. Те, кто приходил, жили в окрестных домах, они приходили сюда распить бутылку водки в вечер выходного дня, или пройтись вокруг озера в его утро. Их было немного. В этот день на пляже не было никого, кроме двух мужчин, сидящих на одной из стоящих рядом с водой скамеек. Они были примерно одного возраста, но тот, который сидел слева, был на несколько лет старше. У него были средней длины волосы, небольшая, четырехдневная щетина, на носу сидели очки в бесцветной оправе. Он был одет в черный коуч джекет, синие брюки с белыми полосками и массивные черные ботинки. Он курил и смотрел куда-то вдаль, на противоположный берег, а, может быть, еще дальше – куда-то, куда все смотрят, но никто не может ничего увидеть. Его сосед был на голову ниже, но такой же худой. Волосы падали ему на плечи, он был гладко выбрит. На нем был черно-белый бомбер, узкие черные джинсы и белые поношенные кеды. Вокруг его шеи был обмотан клетчатый шарф. Он тоже смотрел вдаль, но немного ближе – его взгляд блуждал по воде примерно в центре озера. Глаза у обоих были одинаковые. Серые с едва уловимым оттенком синевы.

Они сидели так уже долго, где-то полчаса, но за все время не произнесли ни слова. Просто сидели и смотрели вдаль, как будто пришли сюда только для того, чтобы сидеть рядом друг с другом, молчать, и глядеть на воду. По воде шла небольшая рябь от ветра, около берега плавали пожелтевшие кленовые листья. Человек в очках докурил свою сигарету, выкинул бычок в стоящую рядом с лавкой мусорку, поднялся и подошел к краю воды. Он сложил руки над головой, расправил их и от души, с хрустом, потянулся. Какое-то время он оставался стоять так: с поднятыми над головой руками и устремленным куда-то в неизвестность взглядом, пока второй человек оставался на лавке. Потом первый резко опустил руки, присел на корточки и окунул правую ладонь в озеро, а второй встал со своего места и тоже подошел к воде.

– Холодная.

Теперь молчание было нарушено и, казалось, что сейчас они начнут разговаривать, но в ответ прозвучало всего лишь ‘угу’. Он не стал трогать воду, чтобы удостовериться в том, что она действительно холодная – ему и так это было понятно – он лишь плотнее закутался в шарф, так, что остались видны только глаза, и пошел вдоль берега, прочь от сидящего на корточках человека. Тот, заметив такое поведение своего спутника, поднялся во весь рост и, обращаясь к его спине, произнес:

– Ну и что мы будем делать?

После этих слов оба они замерли, повернувшись лицом друг к другу. Между ними было метров двадцать, поэтому, чтобы один мог услышать второго, говорить приходилось громко.

– Что это значит, что мы будем делать? Я предлагаю не делать ничего и разойтись, какие идеи у тебя?

– У меня нет идей, но мы хотели поговорить друг с другом, разве нет?

– А что мы сейчас делаем, по-твоему?

– Перебрасываемся вопросами. Я не знаю, как начать разговор, ты знаешь?

Очевидно, что никто из них не знал, как начать тот разговор, для которого они сюда пришли. Они снова замолчали. Человек с длинными волосами задумчиво посмотрел по сторонам и спросил:

– Почему мы вообще встретились на этом озере?

– Потому что у неё здесь дача, недалеко, я приехал туда позавчера и за два дня прогулок мне показалось, что это озеро – лучшее место, где мы можем с тобой встретиться. Здесь спокойно и никого нет. И вода, вода всегда добавляет смысла, всему.

– А на участке её мы встретиться не могли? Там не спокойно, или что? Развели бы костер, сидели смотрели в огонь и молчали. И смысла было бы больше, чем в любом разговоре.