Через семь гробов 2

Сергеев улыбнулся — настолько широко, насколько это было прилично в присутствии прямого начальника. Отчет Корнева о доставке на Силенсию группы десантников поручика Петрика был настоящим шедевром. Вообще-то отправка группы Петрика была чистейшей провокацией. Целью было именно засветить на Силенсии русских военных и посмотреть кто, как и когда на это среагирует. Дела там закручивались так, что надо было немножко расшевелить местных агентов влияния Запада. А тем, кто имеет право интересоваться, что делают на независимой планете переодетые в штатское русские солдаты, предъявить честь по чести оформленные документы, подтверждающие всего лишь отдых находящихся в отпуске военнослужащих на вполне себе нейтральной и даже благожелательно настроенной к русским планете. Корнев же, которому не было положено знать смысл провокации, в своем отчете разнес по кочкам всех, кто так неумело и бездарно замаскировал наших десантников под гражданских. И как разнес! Формулировками штабс-ротмистра зачитывались и Сергеев, и Лозинцев, и наверняка все остальные, кому по должности полагалось этот отчет читать. Как там? «Костюмеры из кукольного театра», «большими буквами написанное на лицах желание переломать кости всем, кто косо посмотрит», «гражданская одежда сидит на нем, как на корове седло» и так далее в том же духе на пяти стандартных страницах текста. Самое интересное, что втык, который за содержание отчета своего подчиненного получил от вышестоящего начальства Лозинцев, переадресован Корневу не был. «Нечего загонять таланты в рамки, — сказал тогда Дмитрий Николаевич. — Пусть пишет, как умеет. Суть он схватил верно, а что до выражений, так надо иногда наших штабистов подразнить, а то совсем мхом зарастут со своими инструкциями».

— Зато с наблюдательностью и умением делать из увиденного и услышанного правильные выводы у Корнева все в порядке, — добавил Лозинцев. — Вот пусть и понаблюдает. На месте, так сказать. Да и перевозки наши пока что без него обойдутся, чтобы не светился слишком…

Сергеев, кажется, понял суть начальственного замысла, хотя и не было у ротмистра стопроцентной уверенности в том, что к этому делу надо привлечь Корнева. Но и никаких других вариантов Сергеев тут не видел. Из штатных сотрудников при консульствах или работающих под другими легендами, никого посылать на «Звезду счастья» не стоит, это точно. Потому что наверняка кто-то уже засвечен, да и не всякому можно слепить убедительное объяснение его отправления в такой круиз. А Корнев — другое дело. Во-первых, удачливый перевозчик вполне может себе позволить отдохнуть таким недешевым образом. А почему не у себя в России? Да мало ли! Опять же, с женой-немкой он, если можно так выразиться, будет не настолько вызывающе по-русски выглядеть среди пассажиров гравилета. Во-вторых, Корнев ни в какие структуры не встроен, работает сам по себе, задания получает непосредственно от Сергеева или вообще от Лозинцева. Как понимал ротмистр, подполковник именно потому и привлек в свое время Корнева к работе, чтобы иметь под рукой такого независимого агента. Да и данные у бывшего летчика как раз подходящие для того, чтобы работать в одиночку. Ну на обозримое будущее, по крайней мере. Вот и поработает… А если что-то не сложится — ну и пусть побывает в нормальном отпуске. Что плохого, если хороший человек хорошо отдохнет?

Глава 5

У Корнева в кармане загудел коммуникатор. Как это, увы, сплошь и рядом бывает, загудел совершенно не вовремя. Корнев как раз тащил по лестнице синтезатор — груз не столько тяжелый, в одиночку нести вполне можно, сколько очень уж неудобный из-за своих габаритов. И вот когда ему оставалось пройти еще ступенек шесть-семь, в кармане, куда Роман предусмотрительно засунул коммуникатор, загудело. Ясное дело, Корнев сначала все-таки дотащил синтезатор до конца лестницы, аккуратно его поставил, прислонив к стене, вытер пот со лба и лишь затем полез в карман. Все это время коммуникатор не унимался, издавая негромкие, но настойчивые звуки. «Кто это тут такой упорный, поглядим…», — пробормотал себе под нос Корнев, вытаскивая прибор. Ого, Лозинцев!

Господин подполковник Дмитрий свет Николаевич крайне редко снисходил до личного обращения к Корневу. Хм, что это ему вдруг понадобилось? Корнев нажал «ответить». Тут же прошел сигнал включения защищенного режима, и вокруг Корнева мутновато забелела так называемая сфера тишины, за пределами которой разговор никому не был слышен. Изображение в таком режиме не передавалось.

— Штабс-ротмистр Корнев? — голос адъютанта Лозинцева Роман узнал, а вот фамилию никак не мог вспомнить. — С вами будет говорить господин подполковник.

Ага, сам, значит, не знает, какой именно подполковник. Или просто не называет фамилию при связи даже в защищенном режиме.

— Здравия желаю, господин полковник!

— Оставьте, Роман Михайлович, без чинов. И здравствуйте. Я отправляю вас в отпуск. Пока что на три недели, а там по обстоятельствам.