Через соловьиный этаж

Господин Шигеру ничего не ответил другу. Вернулась Харука с чаем. Кенжи не рассердился, даже не огорчился. Он восхитился чашами розового цвета, изготовленными местными умельцами и молча стал пить чай, не произнося более ни слова, но не сводя с меня глаз.

Наконец он спросил меня прямо:

— Скажи мне, Такео, в детстве ты вытаскивал улиток живьем из домиков? Отрывал ножки крабам?

Я не понял вопроса.

— Возможно, — ответил я и притворился, что пью чай, хотя чаша была уже пустой.

— Так ты делал это?

— Нет.

— Почему нет?

— Мама сказала мне, что это жестоко.

— Я так и подумал, — разочарованно произнес Кенжи, словно ему стало меня жалко. — Неудивительно, что ты что-то недоговариваешь, Шигеру. Я почувствовал в мальчике мягкость, отвращение к насилию. Его воспитали Потаенные.

— Это действительно так бросается в глаза?

— Да нет, но я вижу. — Кенжи сидел, скрестив ноги, глядя вниз, одна рука лежала на колене. — Я, кажется, знаю, кто он.

Господин Шигеру вздохнул, черты его лица настороженно напряглись.

— Тогда поведай это и нам.

— По всем внешним признакам он Кикута: длинные пальцы, прямая линия на ладони, острый слух. Последний проявляется неожиданно, во время полового созревания, и иногда сопровождается потерей речи, обычно временной, но нередко навсегда…

— Вы это все придумали! — выкрикнул я не в силах более сдерживаться.

На самом деле меня обуял ужас. Я ничего не знал о Племени, кроме того, что наемный убийца был одним из них, и чувствовал, что Муто Кенжи открывает передо мной дверь в темноту, куда я боялся ступить.

— Позволь ему продолжить, — покачал головой господин Шигеру. — Это чрезвычайно важно.

Кенжи наклонился вперед и заговорил со мной:

— Я расскажу тебе о твоем отце.

— Лучше начать с Племени, — сухо сказал господин Шигеру. — Такео не знает, что ты имеешь в виду под словами «он, очевидно, Кикута».

— Правда? — удивился Кенжи. — Что ж, если его воспитывали Потаенные, то удивляться тут нечему. Начну с начала. Пять семей Племени жили с незапамятных времен, еще до появления кланов и их родоначальников. В ту эпоху волшебство было сильней оружия, а боги еще ходили по земле. Когда же возникли кланы и люди объединились в союзы по могуществу, Племя осталось независимым, не примкнув ни к кому. Чтобы сохранить свои традиции, они выбрали дорогу и стали странствующими актерами и акробатами, коробейниками и магами.

— Так было только в начале, — прервал его господин Шигеру. — Многие из них стали влиятельными людьми, купцами, накопили значительное богатство. У Кенжи тоже свое дело, и ведет он его весьма успешно.

— Наступили смутные времена, — сказал Кенжи. — Как считают жрецы, истекают последние дни верховенства закона. Я говорил о далеком прошлом. Сегодня мы действительно занимаемся разного рода предпринимательством. Время от времени служим одному из кланов, и тогда носим их герб, или работаем на того, с кем сдружились, как, например, с господином Отори Шигеру. Кем бы мы ни были, мы сохранили свои способности, хотя другие давно утратили их.

— Вы сегодня находились одновременно в двух местах, — сказал я. — Стражники видели вас на улице, а я в саду.

Кенжи насмешливо поклонился мне:

— Мы можем раздваиваться и оставлять своего двойника в любом месте, можем становиться невидимыми и двигаться быстрее ока. Среди наших преимуществ острота зрения и слуха. Племя сохранило эти качества благодаря самоотверженности и упорным тренировкам. В воюющей стране многие высоко ценят наши способности и готовы за них дорого платить. Большинство членов Племени рано или поздно становятся шпионами или наемными убийцами.

Я с трудом сдерживал дрожь, но краска словно вытекла из меня. Я вспомнил, как раскололся надвое под мечом Йоды. Все голоса дома, сада и города с нарастающей силой зазвенели у меня в ушах.

— Кикута Исаму, который, как мне представляется, был твоим отцом, не исключение. Его родители состояли в кровном родстве — двоюродные брат и сестра, поэтому в нем наиболее ярко проявились способности семьи Кикута. К тридцати годам он стал идеальным наемником. Никому неизвестно, скольких людей он отправил на тот свет; большинство смертей выглядели естественными и никому не приписывались. Даже по меркам Кикута он считался скрытным. Исаму был мастером в области ядов, в особенности горных растений, которые убивают, не оставляя никакого следа. Он собирал травы с горах Восточного Края, ты знаешь, какие места я имею в виду. Люди в деревне, где он остановился, были Потаенными. Они, видимо, поведали ему о тайном боге, о запрете убивать, о суде, который ждет после смерти: не тебе об этом рассказывать. В тех пустынных горах, вдали от враждующих кланов, Исаму думал о своей жизни. Возможно, к нему пришло раскаяние. Может быть, он слышал голоса убитых. В итоге он отрекся от Племени и стал Потаенным.

— И был за это наказан? — из темноты произнес господин Шигеру.