Через тернии к свету (СИ)

— Иди домой, Ноа, — сухо сказала теща, — Если Нозоми не хочет тебя видеть, она сумеет скрыться: уж я-то знаю свою дочь.

Ноа молча кивнул, но не сдвинулся с места. Теща поджала губы и повернулась к нему боком.

— Оставь ее, Ноа. Нозоми уже дважды прощала тебя. Если не можешь любить только одну женщину, значит, иди на все четыре стороны и живи своей жизнью.

Сказав это, мать Нозоми отправилась домой. А Ноа еще долго стоял перед домом, всматриваясь в разбитые окна. Наконец, он набрался решимости и подошел к крыльцу. Прогнившие половицы жалобно скрипнули под его тяжестью.

«Да здесь все скоро рухнет», — подумал Ноа, — «теща права: Нозоми вряд ли бы решилась сюда зайти».

Ноа повернулся спиной к дому, однако сердце вдруг громко застучало, словно призывая его вернуться обратно. Ноа снова подошел в двери, открыл ее и вошел внутрь.

В доме было пусто и пыльно. Пахло мышами и сыростью. На полу валялся старый, потемневший от времени рюкзак. Ноа наклонился и поднял рюкзак, с удивлением отметив, что у Нозоми был такой же, только почти новый.

Неожиданно раздался детский смех, а из-под двери напротив показалась полоска света. Ноа в два прыжка очутился у двери и влетел в комнату.

Внутри никого не оказалось. Все та же пыль и грязь, обезображенные сыростью тряпичные куклы. Ноа увидел валявшийся на полу ключ, поднял его и подбросил на ладони.

Щелчок. И звук поворачиваемого ключа в замке. Ноа с удивлением посмотрел на пустую ладонь и на закрытую дверь. Волосы на затылке зашевелились, будто обласканные свежим весенним ветром. Ноа ощутил тонкий аромат персикового цвета…

Больше Ноа и его семью никто не видел.

Оглавление

Фантастика

Зачем ангелам крылья?

Джек вышел из салуна, слегка пошатываясь, и направился к лошади, что была привязана у крыльца. В руке он держал наполовину пустую бутылку виски. Прозрачная коричневая жидкость болталась в такт его нетвердым шагам. Подойдя к крыльцу, Джек с размаху ударил бутылкой о деревянный поручень. К его глубочайшему сожалению, бутылка осталась цела.

Джек глубоко вздохнул, отвинтил крышку и сделал глоток, после чего швырнул бутылкой в стену. Произошло чудо: бутылка и на этот раз «пережила» его месть. Тогда Джек просто махнул на нее рукой, отвязал лошадь от поручня, взял поводья в руки и пошел по дороге, куда глаза глядят.

День не задался с самого начала. Утром пожаловал Харрис, сказать, что не сможет вернуть ему долг в ближайшие пару месяцев, и оставил эту бутылку как залог того, что Джек не разобьет ему голову прямо сегодня. А подождет еще… пару месяцев.

Потом нечистый дернул его открыть бутылку и пропустить стаканчик-другой. Потом еще — бутылка была большая. Затем ноги сами понесли Джека в салун — играть в покер. Бутылка, само собой, отправилась с ним — в качестве талисмана.

Фиговый оказался талисман. Джимми Холбрук обыграл его в два счета, а ведь он слышал и не раз, что с Холбруком за карточный стол садиться не стоит. Но виски разбудило в нем то самое ослиное безрассудство, которое не раз толкало Джека на «подвиги».

В итоге он лишился двадцати пяти долларов — целого состояния — и карманных часов на цепочке, которые выиграл два года назад у Харриса.

Будь он неладен, этот Харрис с его бутылкой. Джек пошарил по карманам и выудил два доллара пятнадцать центов. Вот и все, на что он мог рассчитывать на сегодняшний день. Он глубоко вздохнул, чертыхнулся, потом попросил прощения у Господа за поминание нечистого, и пошел дальше по улице.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, Джек начал глазеть по сторонам. Прохожих было мало. Несколько собак лениво наблюдали за ним, лежа под крыльцом магазина готового платья. Внимание Джека привлекла темнокожая девочка-рабыня, сидевшая у стены одного из домов. Вокруг шеи красовался железный ошейник, от которого тянулась цепь, пристегнутая за крюк в стене. Девочка была довольно симпатичной, но ужасно тощей — видно хозяин держал ее впроголодь. Когда Джек подошел ближе, она подняла голову и жалобно посмотрела ему в глаза, словно молила помочь ей — накормить или отпустить на волю. Он почувствовал, как нечто внутри него протрубило призыв к очередному «подвигу».

Не то чтобы Джек был ярым противником рабства. Он очень даже не против иметь парочку работящих рук, следивших за качеством его пищи и чистотой рубах. Однако рабов следует кормить, одевать, лечить, если заболеют. Полукочевой образ жизни Джека, а также постоянные перепады его состояния от «на коне» до «на мели» не располагали к ответственности за кого бы то ни было, включая собственного коня, которого, кстати, следовало накормить.

Два доллара пятнадцать центов. Похоже, придется забыть о трактире и устроить ночлег на свежем воздухе. И все же жаль девчушку. Смотрит на него с такой надеждой, будто он последний герой в этом городе. Впрочем, скорее всего, так оно и есть.