Через тернии к звёздам

Добежав до места боя, я увидел, что в канаве разместились наши бойцы, на открытой местности, и голову им не давали поднять интенсивно поливающие пулемёты из двухэтажного дома напротив. Раненых или убитых с нашей стороны я не заметил. Что ж, уже хорошо, но с этим нужно было что-то делать. Я уже хотел остановить время и преодолеть открытое пространство, но тут появился танк, и только он попытался занять позицию для стрельбы, как с крыши другого дома, по нему отработал гранатомётчик. Граната, чиркнув по броне, разорвалась за танком, но танкист сделал правильные выводы, и спешно откатился в сторону. Но теперь он не мог стрелять. Ощетинившийся дом был вне его зоны поражения. Гранатомётчика он тоже не мог достать, он оказался вне зоны обстрела. Я тоже не мог его видеть, поэтому тоже не мог его завалить. Но тут, пролетели реактивные ракеты над головой, вероятно запущенные с вертолёта, и на какое-то мгновение обстрел прекратился. Я воспользовался этим моментом, и обнажив клинки, ринулся в дом. Ворвавшись на первый этаж, я вбежал в левую квартиру. Дверь тут была сломана, мне ничто не мешало. В первой же комнате, я увидел четырёх человек. Трое были оглушены, но уже приходили в себя потихоньку, четвёртый был нашпигован осколками. Пронёсшись словно смерч, и оставляя ополовиненые тела за собой, я ринулся дальше. Таким образом, я оббежал всё правое крыло здания. Уничтожил 17 тел, ещё 9 были уничтожены до меня, вероятно ракетами. Хотел ворваться в левое крыло, но там уже работали мои парни. Оттуда раздавались одиночные выстрелы наших Калашниковых. На втором этаже творилось тоже самое.

Так мы и работали. Зачищали одно здание за другим. У врага не было против нас никаких шансов. Правда, одного раненого всё же мы получили. А случилось всё это из-за того, что слишком жалостливые мы, мать его. Зачищали очередной дом, и боец, что был впереди меня, вдруг остановился и опустил оружие, а потом раздался выстрел, и мой боец упал. За ним я не видел, что происходило впереди. А там стояла молодая деваха, в джинсах, в расстегнутой клетчатой рубахе до груди, в сапогах и ковбойской шляпе, и целилась в бойца, чтобы добить. Всё это я разглядел за мгновение до того, как эту деваху пристрелил с улицы страхующий напарник подстреленного бойца. Я подскочил к бойцу, наклонился, и убедился, что рана не опасная, даже кость не задета. Стреляла девка навскидку, торопилась, слишком неожиданно мы ворвались, и поэтому попала только в правое бедро. Пуля прошла навылет. Страхующий боец подбежал, и занял позицию для прикрытия во время оказания первой помощи пострадавшему. Я перехватил жгутом ногу бойца, наложил повязку и спросил:

— Ты почему не стрелял, боец?

— Виноват, товарищ майор, — потупил свои глазки боец, — в заблуждение она меня ввела. Своей одеждой. Одета не так, как остальные вояки. У них-то, все разрисованные да уродливые. Висюльки всякие на себя понавешали. А эта чистая, словно и войны никакой нет.

— Душа у неё грязная, — разозлился я, — хотя, души то у них нет наверно уже, продали всю с потрохами нечистому. Значит, мысли у них грязные. На одежде это может не отразиться. Не слушал ты инструктаж, боец. Мимо ушей пропустил напутствие. Вот поэтому и лежишь сейчас в пыли. Фамилия, боец?

— Рядовой Семёнов, товарищ майор. — Попытался вскочить раненый.

— Лежи, куда скачешь? Пять нарядов тебе, рядовой Семёнов, вне очереди. За несерьёзное отношение к инструктажу, и за ослабление нашего подразделения.

— Есть, пять нарядов, товарищ майор, — удручённо ответил Семёнов, — только я ж не специально.

— Было бы специально, — наставительно произнёс я, посмотрев тому в глаза, — под трибунал пошёл бы. Понял, нет?

— Так точно, понял.

— Вот и хорошо, что понял. — И обратился к бойцу, который осуществлял прикрытие. — Боец, фамилия?

— Рядовой Карпов, товарищ майор. — Ответил боец и попытался вытянуться в струнку.

— Не тянись Карпов, не на плацу. В общем так. Сейчас берёшь своего товарища, и отводишь его до мобильной санчасти. Там, сзади, наши союзники двигаются. Передашь им раненого. Только предупреди, чтобы антибиотики не кололи, а то заживать будет долго. Пусть почистят рану и перевяжут. Больше ничего делать не надо. Обезболивающее можно уколоть, больше ничего. Даже шить не нужно. Как закончат с перевязкой, отведёшь его в наш БТР. А тебе Семёнов, теперь побольше жрать надо, чтобы дырка скорее заросла. Усёк? Часа через два, зарастёт всё, и можешь продолжить выполнение задания. И не забудь, пять нарядов, я проверю.

— Так точно, товарищ майор, — повеселел Семёнов, — уяснил. Больше такого не повторится.

— Всё, Карпов, забирай товарища.