Через тернии к звёздам

— Я в тюрьме сидел, — продолжил он своё повествование, — вышка мне светила. И вот однажды, когда был уже объявлен приговор, и назначено время казни, ко мне приходит министр культуры. Я потом узнал, что он министр культуры, а до этого, он был для меня незнаком. Так вот, он предложил мне жизнь, в обмен на работу на него. В чём заключалась эта работа, тогда мне он не сказал, да я и не спрашивал. Самое главное для меня было остаться в живых. Я согласился, и он устроил мне побег. Как он это сделал не суть, главное, что мне не пришлось ничего делать. Просто вечером, ко мне подошёл один из охранников, и сказал, чтобы я шёл за ним. Потом меня посадили в машину, в легковую, и даже не загримировав, как был, так и повезли через КПП. Охрана не сказала ни слово. Я был в шоке. Тогда на меня и пришло озарение, что за этого деятеля надо держаться всеми руками. Потом меня привезли сюда, и стали привозить таких же сидельцев. Мне он сказал, чтобы я сколотил из них команду. Объяснил условия работы и вознаграждения за неё. Очень просил, не обманывать его, сказав, что очень расстроится, если узнает. Обмануть его я не пытался. Работал честно.

— Что вы делали, кроме того, что следили за тем, чтобы не убежали рабы? Ведь хлопок, я так понимаю, это не основная статья доходов?

— Правильно понимаешь, — кивнул он, — хлопок, это чтобы закрыть глаза некоторым конкурентом. Власти он не боялся. Именно маскировка от конкурентов. Основная статья — это наркота. Лаборатория находится здесь же, в подвале есть вход туда. Там стенка есть с полками. Просто её нужно немного приподнять и потянуть на себя. За ней лаборатория.

Я посмотрел на Кречета, тот понял мой взгляд. Взяв с собой камеру, он направился туда. На это время, я прекратил допрос. Сиам отдыхал, если можно назвать это отдыхом. Когда Кречет вернулся через некоторое время и кивнул мне, я продолжил.

— Хорошо, информация подтвердилась. И сколько же вы поднимали в год с этой лаборатории?

— А я знаю? — Удивился тот. — Передо мной он не отчитывался. Знаю только, что мы сдавали ему до десяти тон синтетического наркотика в год. Я не знаю его стоимость. Но то, что он каждый месяц привозил большие деньги на рабов и для нас, говорит о том, что имел он на этом не мало.

— И сколько он привозил вам в месяц?

— Когда как, — пожал тот плечами, и скривился от боли, — но не меньше миллиона российскими. Нам хватало.

— А почему он сам приезжал за товаром? — Спросил я о том, что меня больше всего интересовало.

— Не знаю, — ненадолго задумался Сиам, — наверно потому, что просто никому не доверял. Дело то не простое. А если знают двое, то знает и свинья.

— А он не боялся, что вы можете сбежать? Вас то никто не охраняет.

— Сбежать? — Усмехнулся Сиам. — Куда сбежать? Здесь все такие как я. Всех в своё время приговорили к смерти. И куда он сбежит? До первого мента? А здесь у нас всё есть. Всё, чтобы жить беззаботно. И даже бабы есть. Продукты нам привозят каждый день, одежду тоже. Что ещё нужно для жизни? Нет, сбежать никто даже не думал.

— Хорошо, — кивнул я, — я тебя понял. Где деньги, которые вам привозит министр?

— Там же, в лаборатории. За противопожарным щитом есть сейф. Код: 354791. Там сейчас где-то полтора миллиона.

Я снова взглянул на Кречета, тот кивнул, и снова отправился в лабораторию. Через некоторое время вернулся со свёртком. Глаза его в этот раз были очень удивлёнными, но он пока решил мне ничего не говорить.

— Сколько человек прошло через вас? Я имею в виду, сколько человек, с начала вашей деятельности, работали у вас в качестве рабов, и куда девали тела?

— Сколько — не знаю, не считал я их. Вон, друг твой может подсчитать. Он видел в этом сейфе паспорта всех похищенных. Те, кого мы брали без паспортов, заводили карточку учёта на такого. Они там же, в сейфе. Там и узнаете точное число людей. Скажу только, что за год через нас проходило до семисот человек. А тела, тела мы не хоронили. Мы их растворяли в кислоте и выливали за территорию. Зачем нам такое палево с телами?

Кречет на такие слова только кивнул мне, подтверждая сказанное. Из этого, мне стало понятны его удивлённые глаза. Только по первым прикидкам выходит, что через них прошло около пяти тысяч человек. От этого подсчёта, у меня чуть не помутился рассудок, и я готов был его сейчас голыми руками разорвать, но взяв себя в руки, тяжело мне это далось, но я справился, продолжил:

— Сколько человек сейчас находятся в бараках для рабов?

— Не знаю точное число. Где-то около пяти сотен.

— Точное имя фамилия и отчество вашего хозяина.

— Рахимов Рахмон Рахмонович, — сказал он, скривившись, — и не хозяин он мне. Просто я делаю для него работу.

— Нет, — не согласился я с ним, — именно хозяин. Человек, который держит тебя за яйца, имеет право говорить, что держит тебя в своей собственности. Вор в законе, в собственности у беспринципного дельца. Но это не важно. Теперь не важно. Не долго ему осталось ещё на этом свете хаживать. Адрес, где он живёт?

— А вот этого я не знаю. Не был я у него дома. И даже близко не знаю, где он живёт.