Через тернии в омут

Такой мужчина нашелся. Когда Соне было еще восемнадцать, на нее положил глаз парень по имени Сергей, которого, впрочем, все в округе звали Серым. Было принято говорить, что он занимался бизнесом, поскольку в то время, в середине девяностых, бизнесом кто только ни занимался. Однако дело Серого было весьма доходным – он ничего не производил и даже не торговал. Он только лишь, как говорится, перераспределял материальные ценности в их финансовом выражении. Причем в основном в свою пользу. Короче, это был один из многочисленных тогда представителей городского рэкета, среднего полета «крышевичок».

Серый почти идеально вписывался в намеченный Соней жизненный план. Он звезд с неба не хватал, но журавля в руках держал крепко, и за крылья, и за клюв, и за хвост. Довольно скоро Серый обзавелся машиной – сначала «Жигулями», потом старой иномаркой и, наконец, новым «Фордом». Пошустрил и насчет жилплощади – выселил какого-то алкоголика и обзавелся собственной «двушкой». Короче, у Сони с Серым было все очень даже в норме.

Сама Соня работала в торговле и тоже своего никогда не упускала. В доме постоянно были продукты, которые Соня приносила из магазина, не платя за них ни копейки. Это была вполне распространенная практика, и удивляться тут совершенно нечему.

Серый с Соней поженились спустя год после знакомства. Жизнь в браке у них была достаточно ровной и гладкой. Вплоть до того момента, как у Серого начались проблемы с окрепшими вдруг в конце девяностых правоохранительными органами. Понадобилось даже подключать ресурсы родителей Сони, чтобы вызволить залетевшего Серого из ментуры. И случилось это аж два раза.

Но тут умерла мать, а вслед за ней и отец. С отцом Соня, конечно, намучилась. Что она только ни делала, чтобы тот прекратил пить, но ничего не помогло. Михаил в судьбе отца принимал меньшее участие, он в это время снимал вместе со своей Мариной квартиру, а Соня разрывалась напополам между собственным домом и родительским.

А после смерти отца Михаил вместе со своей женой переехал в освободившуюся родительскую квартиру. И вот тут-то и начались непонятки. Можно сказать, даже разборки. Соня упрекала Михаила в чем только можно – и за отцом не досмотрел, и помощи никакой, – а Серый снова набедокурил, и снова нужны были деньги, чтобы вытащить его из милиции, – и Маринка у тебя не такая, и все в кучу.

Но главная неприятность заключалось в том, что родительская квартира досталась Михаилу. Соня, конечно, отнюдь не бедствовала – у них с Серым были приличные апартаменты, но зависть не давала покоя. Ко всему прочему Соня считала, что была обделена родительской любовью. А с отцом, так уж вышло, пришлось канителиться в основном именно ей.

Жену Михаила, Марину, Соня не любила. Она даже не могла внятно сказать, конкретно за что. Марина во многом была другой, у нее была совсем не такая семья, где она была единственной любимой дочерью. И родители там были живы, и всегда дочери помогали. Может быть, это была обычная зависть. А Марине, в свою очередь, не слишком-то понравилась бойкая и хваткая мужнина сестренка. А уж ее муж – бандит Серый – и подавно. Хотя внешне он был абсолютно беззлобный и неагрессивный человек. Он никогда не повышал голоса, никогда не позволял себе пьяных выходок и всего того, что называется понтами. Но напряженность между двумя женщинами как возникла при знакомстве, так и оставалась.

То, что случилось в этом августе, буквально ошеломило Соню. Это же надо, за каких-то пять лет от их семьи осталась только она одна! Сначала мать попадает под машину, потом отец умирает от пьянства, и, наконец, кто-то взрывает ее брата! Как будто кто-то всемогущий прогневался на весь мерзлихинский род.

А Серому пришлось завязать с криминальным бизнесом – он переквалифицировался в таксиста и разъезжал по вечерам и ночам на машине. Словом, после оптимистических девяностых наступил какой-то застой. К тому же омраченный и семейными трагедиями, следовавшими одна за одной. И тут Соню взяла злость.

– Понимаете, Оля, – говорила мне Марина, – я ведь в этой квартире не прописана, у меня частный домик есть, от бабушки остался, мы его сдаем… И его снести скоро должны, вы понимаете, да?

Я кивнула.

– Ну вот, а сейчас, когда Миша… – Марина всхлипнула. – Ну, в общем, получается, что я никаких прав на эту квартиру не имею. Вернее, имею, но, скорее всего, на половину. А Соньке… Ну что ей не живется-то?! У нее своя квартира, нормальная… Да главное даже не в этом, а в том, что она пришла прямо сразу, на следующий день после смерти Миши, и завела этот разговор. Все насчет отца говорила, что она, мол, каждый день бегала, справлялась, как он и что он, а Мишка, говорит, ни разу не пришел. Но это она врет все! Сейчас эмоции у нее взыграли. Поэтому… В общем, я тоже растерялась и вот пришла к вам, потому что вы мне говорили, если у вас там что-то произойдет… Вот…

Марина замолчала, не зная, что дальше говорить. Но и этого было достаточно. Во всяком случае, для меня в плане продолжения размышлений на тему гибели Мерзлихина и ее причин.