Через тернии – в загс!

Зато Смоленский мог вдоволь наговориться с любимой женщиной, обстоятельно показать ей все уголки сада и даже чмокнуть ее в щеку под сенью раскидистой яблони. Эмма была растерянной и немного подавленной, ее общее угнетенное состояние Смоленский объяснял тем, что та надеялась на его признание, но так его и не дождалась. Профессор долго решался, но под яблоней, когда Эмма позволила себя поцеловать, все же решился. Он бухнулся на колени и признался Эмме в любви. Та опешила от неожиданности и ответила, что он слишком торопит события, что его любовь совсем не любовь, а просто химический процесс в крови. В конце концов она заплакала и заявила, что должна ему признаться в чем-то очень важном. Смоленский трепетно собрался ожидать признания, но Эмма вытерла слезу и заявила, что расскажет о своем обмане позже, когда улягутся все страсти и все встанет на свои места. Страсть Смоленского не собиралась сходить на нет. Он пообещал, что обязательно дождется этого момента, и встал с колен. Эмма помогла ему отряхнуться, они пожали друг другу руки и вернулись к гостям. Он настолько верил этой женщине, что не думал о ее нелепом, как ему казалось, обмане. Да и в чем она могла его обмануть? О том, что Эмма все еще любит Емельянова, он и так догадывался, но надеялся перебороть эту любовь своею.

Наедине они все-таки остались. Эмма и… Алла. Для обеих это стало такой неожиданностью, что с Эммы спала вся спесь. Людмила Александровна послала Аллу в дом за теплым пледом, вечерело, в саду становилось прохладно. И Алла в комнате столкнулась с Эммой, которая искала свою сумочку, собираясь уезжать.

– Ой, – Алла не сдержалась, – какая неожиданная встреча!

– Вы ойкаете точно так же, как и ваша дочь, – Эмма постаралась вернуться в «свою тарелку» и придать голосу как можно больше презрительности. У нее это получилось. Но ненадолго.

– А чем это вам, собственно, не нравится, как мы ойкаем? – возмутилась Алла.

– А почему, собственно, мне должно это нравиться?! – сказала та, обходя Аллу и круглый стол в поисках сумки. – Мне лично все равно, ойкайте себе на здоровье, главное, чтобы Максиму это не надоело. Он умный, начитанный мальчик. И женщина, собирающаяся стать его второй половиной, должна, кроме бессмысленного ойканья, разбираться в аспектах культуры, науки…

– И техники, – добавила Алла. – Я разбираюсь, не волнуйтесь. А еще я прочитала всю Камасутру, так что я тоже начитанная. Максиму очень нравится…

– Избавьте меня, милочка, от пикантных подробностей, – потребовала покрасневшая Эмма.

– Нет уж, слушайте! – вспылила Алла, которой показалось, что она нашла слабое место своей соперницы, – та не могла слушать про любовные утехи Емельянова с другими женщинами. – Емельянов очень любит позу Лотоса. Мне она тоже нравится, в этом случае мы пришли с ним, как вы там говорите, к консенсусу. Конечно, мы перепробовали почти все позы, это такое увлекательное занятие, вы даже не представляете! Ой, что я говорю, наверняка представляете. Вы же прожили с ним довольно долго…

– И до чего я дожила! – изрекла Эмма и подняла глаза кверху, прося помощи у небесного покровителя. Тот молчал, а Алла продолжала:

– А после секса мы любим выходить на балкон и стоять под лунным серпом совершенно голыми. Как вы думаете, это расширяет наш кругозор? Ага, вам не нравится, что мы гуляем с голыми попами при луне, как все голливудские герои! А вот соседу с третьего этажа очень нравится. Что вы там сказали? Экзо чего? И это у нас тоже было! А что еще будет! И не нужно хвататься за сердце, разыгрывать спектакль не перед кем, а я вам все равно не поверю. – Алла обратила внимание на то, как Эмма беззвучно пошевелила бледными губами. – Конечно, завтра же я напишу заявление об уходе, не беспокойтесь. Только после этого вы Емельянова все равно не получите! Я устроюсь работать в соседнем офисе, там как раз требуются начитанные дамы. И буду бегать к Емельянову каждые пять минут! Что, съели?! А кроме того, могу вас заверить, Эмма Ольговна, у меня в «Меченосце» все схвачено – кругом доносчицы.

– Олеговна, – поправила та машинально, хватая свою сумку.

– Да, – с жаром согласилась Алла, – Эмма Ольговна! Олеговна или как вас там, какое дурацкое отчество! Емельянова вы все равно не получите. Я – роковая для него женщина, меня он не бросит никогда!

Эмма обежала стол с обратной стороны и направилась к двери.

– Постойте! – закричала ей вслед Алла. – Вы не дослушали про моего будущего ребенка, старая вы кошелка!

– Ребенка?! – Эмма на ватных ногах, как парализованная, толкнула собой дверь.

– Да, ребенка, – заявила Алла, – я рожу ему ребенка. Вот вы никогда не сможете для него это сделать.

Эмма вышла, не глядя на счастливую соперницу.