Через три войны

"Добрыня" тащился как черепаха. Стояла летняя пора, мелководье, и капитану на мостике приходилось глядеть в оба: путь преграждали перекаты, крутые заструги, посреди реки белели косы-завалихи. Как ни плелся наш пароход, мне казалось, что быстроходнее его нет на Волге. Но вот позади нас появился сначала дымок, а потом силуэт "Амазонки", трехпалубного заднеколесного парохода, очень легкого на ходу. Ближе к носу у него торчали две узкие трубы, из-за чего он получил у волгарей прозвище "коза". Расстояние между нами быстро сокращалось. Наконец "Амазонка" догнала "Добрыню". Пассажиры "Амазонки" не то дружески, не то с насмешкой махали шапками и котелками. Мне было обидно за наш пароход...

Последний поворот реки - и взору открылся широкий плес, упирающийся в высокий гористый берег. Жигули! Пассажиры высыпали из кают на палубу.

Рядом со мной стояли Ефим и Сергей. Они вполголоса разговаривали.

- Приедем в Астрахань, сядем на другой пароход и через день будем в Мумрах, - говорил Ефим.

- А в Мумрах что делать будем? - спросил Сергей.

- Как что? Пойдем прямо к Ивану Елкину и к Леонтию Тюленеву, будем с ними рыбачить.

Речь шла о наших дальних родственниках, которые еще в 1900 году уехали из Шатрашан и поселились в Мумрах.

- Ничего, Сережа, - успокаивал товарища Ефим, - устроимся в Мумрах не хуже других.

Я уснул крепким сном на чистом волжском воздухе. Когда проснулся, утренняя заря уже согнала с реки туманную дымку.

Пароход стоял у большой пристани. Брата не было, он ушел в город за хлебом. Сергей готовил завтрак.

- Где стоим? - спросил я.

- Самара, - коротко ответил Сергей.

- А Самара больше нашего Симбирска? - поинтересовался я.

Сергей пренебрежительно хмыкнул:

- Сравнил! Самара - один из крупнейших волжских городов, через нее проходит железная дорога в Среднюю Азию до самого Ташкента. А Симбирск что? Дыра!

Мне даже обидно стало.

- Поди ты! Симбирск - губернский город.

- Что ж что губернский, а по сравнению с Самарой дыра...

Вернулся Ефим.

- Ну и дороговизна, - возмущался он. - Ни к чему подступиться нельзя! Ходил, ходил по базару, так ничего и не купил, кроме ситного.

Пароход дал второй гудок - и снова тяжелая волжская вода, чайки за кормой.

В Астрахань мы прибыли на пятый день. Меня поразили гомон и толчея на пристанях, вереница пароходов, курсировавших между Астраханью и Форпостом, множество рыболовецких подчалков в затоне "Балчуг".

До поселка Мумры добирались на двухпалубном пароходе общества "Братья Фадеевы".

Поселок Мумры расположен на протоке недалеко от главного русла, по которому шли суда на двенадцатифутовый рейд Каспийского моря. На промыслах в весеннюю и осеннюю путину работало до полутора-двух тысяч рабочих. Поэтому в поселке собиралось много пароду.

Рыбаки днем и ночью, в любую погоду выезжали на лов и не всегда возвращались с удачей, чаще всего из-за ветхих суденышек, которые не позволяли уходить далеко в море. А если и выдавался хороший улов, все равно приходилось сдавать его за гроши хозяину.

Сначала я стал рыбачить, а потом нанялся матросом, ходил в море на лов белуги.

Навсегда мне запомнился первый выход на путину. Словно было это вчера, ясно вижу нашего работягу "Баклана". Пять суток, не снимая парусов, шел он к Апшеронскому полуострову.

Давно уже прошли рыболовецкий базар, миновали и двенадцатифутовый рейд. Впереди еще более трудный путь. Нужно пройти мимо Двух Братьев - так называли рыбаки подводные утесы, обогнуть Бирючью косу, глубоко вдававшуюся со стороны калмыцких степей в Каспийское море.

За рулем стоял лоцман Егор Бакулин.

Выбор места для установки снастей, особенно при лове белуги, имеет первостепенное значение. Опытный моряк и рыболов, Бакулин знал самые выгодные участки. Он не раз ходил на этот промысел и теперь, стоя за штурвалом, взял определенный, ведомый только ему курс. Его помощник измерял глубину, определяя дно моря. Когда прошли линию Баку - Красноводск, Бакулин приказал бросить якорь. Здесь решено было утром ставить снасть.

Рано утром вся команда - девять человек - была на ногах. Погода выдалась тихая, безветренная. Мы снялись с якоря, подняли малый парус на фок-мачте. Бакулин перекрестился и сам бросил в море первый якорь с маяком, который определял начало выставленного порядка снастей.

На малом ходу стали выматывать снасть с востока на запад. Каждый делал свое дело: кто выбрасывал снасть, кто якорь, и к десяти часам мы благополучно выставили снастей десять - двенадцать километров.

На следующий день на тихой глади моря появились тюлени. Бакулин довольно потирал руки:

- Ну, братцы, с богом, поезжайте проверять снасть. Уверен, что улов богатый. Смотрите, тюлени играют - верный признак, что место мы выбрали хорошее.

Спустили шлюпку на воду и пошли на веслах. За старшего на лодке был помощник Бакулина Кириллов, тоже опытный моряк и рыбак.

Проверили добрую половину участка, а рыбы в сетях не оказалось. Мы приуныли, потеряли надежду на улов, и вдруг Кириллов заговорил тихо, словно боясь кого-то вспугнуть:

- Ребята, осторожнее, есть рыба, и, ей-ей, немалая!..