Через триста лет после радуги (Сборник)

У нас нет ни имен, ни званий,
Мы быдло, палубный скот,
Только тот, кто моряк по призванью,
Не бросает английский флот.

Островам не дают наше имя. У нас клички.

И нет гербов. Эй, на ванты!

Смерть морским молитвам не внемлет,

Рвется жизнь, как манильский трос.
Но всегда Неизвестную Землю
Первым видит с мачты — матрос!

Матросская песня XVIII века

В больнице

Сашка Ивакин лежал на операционном столе, закутанный в стерильное белое облако.

Группа врачей в углу операционной вполголоса переговаривалась, готовясь к операции.

— Перелом ноги, два ребра…

— Рентген показал трещину в черепе…

— Рвота отмечена?

— Да. Первые полчаса после травмы.

— Типичное сотрясение мозга.

Сашка лежал с открытыми глазами. Ему поднесли наркозную маску.

…В вестибюле больницы сидели товарищи Сашки по Команде — крепкие загорелые ребята в одинаковых спортивных пиджаках яркого цвета, одинаковых брюках и замшевых туфлях. На коленях у всех лежали одинаковые бельгийские плащики, и было приятно смотреть на этих ребят со свежими от загара лицами, на которых спорт все-таки наложил отпечаток преждевременной зрелости и возмужания.

Тренер сидел, положив руки на колени, и смотрел в пол.

Тихо открылась дверь. Вошел еще один — как был в блестящем эластике с белыми полосами вдоль брюк, только накинул куртку.

— Как? — шепотом спросил он.

Ребята пожали плечами.

— Шаганов взял золотую по трем видам, — сообщил он.

— А спуск? — так же шепотом спросили его.

— Габридзе.

Спортивные юноши покивали головами. Один встал и направился в глубину белоснежного коридора. Тренер поднял голову. И все стали смотреть в коридорный проем. На цыпочках парень вернулся.

— Прогнали! — объяснил он. — Ничего не известно.

Ребята шепотом переговаривались между собой.

— Сашка взял бы.

— Габридзе все-таки…

— А Ловягин?

— Загремел на втором перепаде.

— Эх, Сашка…

В вестибюле стало тихо. Уставившись в пол, думали свою думу спортивные мальчики. Тренер посмотрел на часы.

— Спать!

— Соревнования-то кончились, Никодимыч.

— Спать! — жестко повторил тренер, и мальчики беспрекословно потянулись к выходу, оглядываясь на белую дверь, за которой маялся в наркозном дурмане друг-приятель, надежда команды Сашка Ивакин.

Документы

«В 1823 году из Кронштадта вышла экспедиция на бриге «Предприятие» под командой О. Е. Коцебу и, вероятно, летом 1824 года достигнет мыса Ледяного и направится навстречу Парри, который будет стремиться от Ланкастера к западу… Таким образом, слава географических открытий оспаривается искусными мореплавателями двух сильнейших морских держав Европы, которые не жалеют усилий, одушевляясь желанием решить прежде всех важнейшую географическую задачу».

«Курьер Глазго», 1824 г.

«Англии не простится, и она станет посмешищем всего мира, если позволит какой-либо другой стране из-за своего безразличия ограбить себя, лишить всех своих предыдущих открытий».

Письмо в Королевское географическое общество полярного капитана Джона Барроу, именем которого назван крупнейший мыс Аляски, 1829 г.

«Одно из судов экспедиции в честь Вас и как подтверждение Ваших заслуг и талантов я назвал «Крузенштерн»… Если произойдет кораблекрушение, «Крузенштерн» станет нашим последним прибежищем, поэтому особенно символично название этого судна, как дань Вашей ценной работе по Тихому океану… Если я дойду до границ русских владении в Америке, я водружу там флаг России, ибо моя экспедиция носит чисто научный, а не политический характер».

Письмо Джона Росса Крузенштерну, 19 марта 1829 г.