Черкасов

Заканчивался его первый театральный сезон. Такому началу профессиональной жизни мог бы позавидовать любой актер — две главные роли, занятость почти во всем репертуаре театра, признание зрителей и критики, прочная актерская репутация, и все же теперь Николай Черкасов был полон сомнений…

Может быть, в этом была повинна ленинградская весна, когда даже обычно скромная Фонтанка пытается пахнуть морем, а белые ночи рождают смутные надежды и мечты? Но, наверное, дело все-таки было не в этом, а просто, как истинно талантливый человек, он не мог держаться за однажды найденное, не для него было придумано удобнейшее правило «от добра добра не ищут». Но так уж совпало, что была именно тревожная ленинградская весна, и белой ночью, возвращаясь пешком на Красноармейскую, он мечтал и повторял про себя как заклинание: «Вот бы и мне стать таким артистом».

Он шел со спектакля Московского Художественного театра.

В прошлом осталось искаженное представление о МХАТе, неприятие этого никогда не виденного театра, навязанное ему, тогда еще совсем юному студенту, режиссерами-формалистами, твердившими о консерватизме, отсталости и даже политической неблагонадежности Художественного театра. Совсем иначе — с огромным уважением — относились к этому театру в ТЮЗе. И Брянцев, и Зон, бывая в Москве, никогда не упускали возможности встретиться со Станиславским, побывать у него на репетициях. И все-таки театр есть театр, и спектакли никогда не заменить рассказами о них. Это надо видеть. И в первый после революции приезд МХАТа в Ленинград Черкасов не пропустил ни одного спектакля. Каждый вечер он, отбивая ладони, аплодировал прекрасному мастерству великих артистов — Станиславского, Качалова, Книппер-Чеховой, Москвина. Возможно ли постичь секреты подобного мастерства? Сумеет ли он овладеть высоким реалистическим искусством драматического актера? Это была трудная задача, но он сам, еще не замечая этого, уже приступал к ее решению.

Одним из последних каждый раз уходит он из театра, смятенный, взволнованный и покоренный. 6 июня на празднование 128-й годовщины со дня рождения А. С. Пушкина мхатовцы пришли в ТЮЗ и участвовали в концерте, и это стало для Черкасова незабываемым праздником.

А внешне пока все шло по-прежнему. Заканчивался сезон в ТЮЗе, и 19 июня коллектив Театра новой оперетты выезжал на гастроли по маршруту: Москва — Ростов-на-Дону — Баку — Тифлис — побережье Черного моря со спектаклем «В трех соснах».

От вокзала мчались по раскаленным улицам Таганрога извозчичьи пролетки. А в городском театре публика уже начинала терять терпение, посвистывать, потопывать и, правда, пока еще вполголоса поругивать ленинградских артистов. «Новая оперетта» безбожно опаздывала. «Что вам, — говорил Брянцев, — разве у вас декорации? Сложили в чемоданчик и поехали». Так-то оно так, но теперь все чаще возникала проблема, как вовремя подхватить уложенный чемоданчик и успеть на поезд, потому что ни в одном городе не хотели отпускать Театр новой оперетты, упрашивали, умоляли остаться еще на денек, дать хоть один дополнительный спектакль.

Было это путешествие и похожим и непохожим на прошлогоднее. Поездка была коммерческой, и все почти не знали отдыха. Друзья замечали, что Николая донимает иногда какой-то подозрительный кашель…

В Баку пришлось играть на высокой открытой площадке. С моря дул влажный горячий ветер, и когда Черкасов заканчивал свой номер, одежду на нем было хоть выжми. За кулисами Параскева Михайловна подавала очередную сухую рубашку, он молча благодарил и отдыхал несколько минут перед следующим выходом на сцену. Думать о ночных прогулках по бакинской набережной уже не приходилось…

Все с облегчением вздохнули в Тифлисе — климат другой, да и свободного времени чуть-чуть прибавилось. Можно было побродить по городу, всмотреться, вслушаться… Вечером после спектакля дружно отправлялись в полюбившийся всем духан. В низком сводчатом зале играл маленький грузинский оркестр.

Однажды вечером вся мужская половина труппы отправилась в духан, женщины решили провести вечер дома. Неожиданно к ним присоединился и Черкасов. Друзья начали посмеиваться: «Коля, ну что ты будешь среди них один, как петух в курятнике?» Он заколебался было, но теперь уже сами актрисы окружили его и не отпустили. Потом Николай играл на рояле, пел, танцевал и дурачился вместе с ними. «Нам смеха не приходилось в долг брать, — вспоминает одна из участниц этого вечера, — он в нас самих жил. А Коля был самый веселый…»

Этим летом ему исполнилось 24 года…

22 августа состоялся сбор труппы после летних отпусков. В театре были большие перемены: из Германии получили новую аппаратуру для световых эффектов, и требовался сложный монтаж, перестраивался зрительный зал «в связи с ростом посещаемости спектаклей», как писали в газетах.