Черная акула

– Где же она? Ага, вот. – Капитан вытянул руку из-под пальто. В ней оказалась небольшая фотография. – Вот и наш капитан. В палату вошел участковый, а за ним пухлый коротышка в халате и белой докторской шапочке, похожей на перевернутую кастрюльку.

– Заходите, доктор, – бубнил участковый, пропуская коротышку вперед. – Проходите.

– Молодец, сержант, – похвалил Сулимо. – Расторопный. Быть тебе старшиной. Тот улыбнулся чуть смущенно.

– Стараемся, товарищ капитан.

– Я и говорю: молодец. Ну, начнем, пожалуй. Время дорого. – Сулимо вновь повернулся к кровати, и раненый моментально съежился, словно его могли ударить. – Так, сержант, в присутствии понятых я представлю вам на опознание фотографию человека, подозревающегося в убийстве.

– Помните об ответственности за дачу ложных показаний, – вставил следователь.

– Вот именно. Капитан наклонился вперед, держа фотографию в вытянутой руке и глядя раненому прямо в глаза. На губах его застыла улыбка. Страшная, мертвая. Под чуть приоткрывшейся полой пальто Богдан различил висящую под мышкой капитана кобуру. Словно сквозь вату до него донесся скрипучий голос:

– Вы узнаете этого человека? Он сглотнул. Ему не хотелось умирать.

– Д-да… – Богдан кивнул. – Да, узнаю.

– Это тот человек, которого задерживали вы и сержант Ясенев? – быстро спросил следователь.

– Да.

– Это он стрелял в вас?

– Да. Богдан мог бы сказать, кто стрелял, но тогда капитан убил бы его. Не зря же лейтенант остался у двери. Нет, нет и еще раз нет. Плевать ему на врача, на медсестру, на следователя, на участкового, на всех, но не на себя. Он должен выжить. Обязательно. И этот летчик… Какая разница ему, Богдану, что случится с летчиком? Это ведь он, паскуда, виноват в том, что его ранили. Он, сука, сделал так, что двое убийц стоят сейчас в палате и тычут ему в морду фотографию. Гад! Сучара!

– Я еще раз повторяю вопрос, – триумфально объявил следователь. – Вы уверены, что именно этот человек стрелял в вас?

– Да, – ответил Богдан, и ему сразу стало легче, потому что кошмарная улыбка капитана вдруг растаяла. Теперь тот смотрел внимательно-ободряюще, словно говоря: «Ну, скажи им. Скажи». – Да, – повторил Богдан. – Это он.

– А как же Семенов пронес пистолет в отделение? Богдан думал всего секунду.

– Сержант Ясенев халатно отнесся к своим… кха… обязанностям. Он плохо обыскал курт… кха… куртку задержанного. Кха… Даже не обыскал, а только ощупал. Сулимо улыбнулся.

– Ну что же, я думаю, все ясно.

– Да. Яснее и не надо. – Следователь довольно кивнул. – Никуда он теперь от нас не денется.

– Я надеюсь, – сказал Сулимо, выпрямляясь и протягивая собеседнику фотографию. – Только вот что. Если поймаете капитана, немедленно позвоните в штаб округа подполковнику Сивцову. Этот человек, Семенов Алексей Николаевич, носитель секретной информации, и без представителя особого отдела допрашивать его категорически воспрещается. Следователь поскучнел.

– Что ж это выходит – мы будем ловить, а вы сливки снимать?

– Не волнуйтесь, – ободряюще ответил Сулимо. – Тот, кто поймает Семенова, в обиде не останется. Это я вам обещаю.

Глава 20

Когда «Волга» выезжала со двора на улицу, Максим посмотрел в сторону платной стоянки. Он почему-то ожидал увидеть вчерашнюю картину: рыжий «рафик» и двух спокойно беседующих парней рядом. Но ожидания его оправдались лишь наполовину. «Рафик» стоял, но парней рядом не было. До прокуратуры они добрались минут за пятнадцать, что для утреннего часа было своеобразным рекордом. Максим вошел в здание и забрал у дежурного на вахте толстую стопку почты – в основном газеты и несколько телеграмм. Одну из них он прочел, поднимаясь по лестнице: «В ответ на ваш запрос от такого-то числа номер такой-то сообщаем, что Шалимов Юрий Герасимович проходил действительную срочную службу в воинской части номер такой-то с 11 октября 1992 года по 11 декабря 1994 года. Уволен в запас согласно приказу министра обороны за номером таким-то от такого-то числа. Техническое обмундирование рядового Шалимова Юрия Герасимовича передано на воинский склад как пришедшее в негодность, а затем отправлено в утиль».